Птицы Куинджи

Ровно в полдень на бастионе Петропавловской крепости ударила пушка. Со всех концов города к дому в Биржевом переулке на Васильевском острове полетели птицы.
Илюша, сын дворника, смотрел, как они парили в воздухе, расправив крылья, снижались вниз и приземлялись на крыше «Мансарды Куинджи», так прозвали жители окрестных домов мастерскую известного художника.
Из подъезда дома № 1 вышли два молодых человека.
- Представляешь, там у него и вороны, и галки, и ласточки, и воробьи, и голуби, - говорил юноша в бархатной куртке, - они сидят мирно, не дерутся, взлетают ему на плечи, клюют прямо из рук.
- Архип Иванович любит птиц, а они любят его, - сказал второй молодой человек с короткой светлой бородкой, скуластым лицом, в элегантном пиджаке, - он помогает всем больным и слабым. Помнишь, Аркаша, как он вылечил голубя?
- Сделал операцию, - подтвердил Аркаша в бархатной куртке, - вставил ему в горло трубочку, гордился и радовался, как ребенок.
Молодые люди улыбнулись и посмотрели на крышу дома.
- Но зрелище – потрясающее: седобородый мудрец на крыше, высоко над городом, облепленный птицами, такой сюжет достоин картины, - сказал молодой человек с бородкой.
Они пошли по улицы по направлению к Академии Художеств. Илюша представил себе великана с развивающейся гривой волос. По небу несутся облака, ветер треплет плащ, а у его ног мирно сидят птицы.
- Почему я не художник? – сказал Илюша. – Я бы нарисовал. Это так сказочно красиво!
- Эт-то, хорошие слова, правильные, - проговорил мягкий низкий голос.
Илюша поднял голову. Над ним возвышался мудрец из мансарды, знаменитый художник Архип Иванович Куинджи.
- Эт-то, ты правильно сказал – природа сказочно красива, счастлив тот, кто умеет передать ее разнообразие на холсте. Ты хочешь быть художником?
- Я не умею рисовать, - признался Илюша.
- Важно желание научиться, - улыбнулся Архип Иванович, - а умение придет.
- А что для этого надо?
- Рисовать, каждый день. Ты на это способен?
- У меня нет бумаги.
Архип Иванович взглянул на мальчика карими, почти черными, глазами, как просветил насквозь, хмыкнул и пошел по улице, постукивая тростью.
Он направлялся на Университетскую линию к своему другу Дмитрию Ивановичу Менделееву. С Невы дул холодный осенний ветер, поднимая волны и выплескивая их на набережную. Недавно прошел сильный ливень, в небе, разрывая тучи, вспыхнула радуга. Архип Иванович столько раз писал ее на картинах, пытаясь добиться необыкновенного сияния и тонкого перехода цветов. Радуга для него была символом надежды, доказывая, что даже в самые темные минуты жизни, есть свет. Он наблюдал такую радугу в детстве на высоком берегу Днепра в маленьком городке Карасевка близ Мариуполя.
Архип Иванович улыбнулся и вспомнил Илюшу. Он сам в раннем детстве, любуясь на причудливые формы облаков, освещенные заходящим солнцем, хотел нарисовать эту красоту.
- Я буду художником, - сказал он гусям, которых пас, чтобы заработать кусок хлеба.
- Га-га-га! - смеялись гуси.
- Буду! - сказал Архип и палочкой на земле изобразил гусей, щипавших траву.
Он старательно вырисовывал изгибы шей и крыльев, рука не слушалась, линии получились кривые. У него не было бумаги и карандашей, да и откуда им взяться в бедной семье. Отец и мама умерли, когда он был маленьким, его приютил дядя, жили тяжело, голодно и не очень весело.
Он навсегда запомнил, как дядя велел покрасить забор. Его переполнил восторг, когда он нанес на доски первый мазок. Архип был уверен, что свершилось чудо. На сером заборе он изобразил гору, дерево и хаты на склоне холма.
- Хватит баловаться! - закричал дядя. – Ты у меня получишь! Еще краску вздумал переводить.
Дядины крики не имели для маленького Архипа никакого значения, он был наполнен чудом линий и цветов.
- Ух, ты, наше дерево на холме! - сказала соседская девчурка Настасья. – Похоже получилось.
Это был первый отзыв на его творчество, и, пожалуй, самый ценный в жизни. Девчурка, сама того не подозревая, укрепила его решимость стать художником.
С Настасьей они подружились, когда он спас котенка. Большие мальчишки кидали в него для развлечения камни. Девочка бегала вокруг и плакала. Архипа затрясло, ладони сжались в кулаки от ярости. Он по себе знал боль, когда сильные обижают слабых.
- Эт-то, отойди, - сказал Архип высокому мальчишке, сыну приказчика.
- Брысь, малявка, не суйся ни в свое дело, - загоготал тот.
- Отойди, - прошипел Архип, - а то хуже будет!
- Что ты мне сделаешь? Не дорос еще!
Архип кинулся на парня в два раза выше его, двинул головой в живот, повалил на землю и молотил кулаками, куда попало.
- Отцепись, бешеный! - визжал сын приказчика.
Дружки еле оттащили, черные глаза Архипа сверкали, волосы стояли дыбом, рукав рубашки порвался.
- Псих! – плюнул сын приказчика. – Что с грека возьмешь!
Но после этого случая, в споры с ним больше не вступали, знали, маленьких и слабых он в обиду не даст. Даже зауважали.
Архип поднял испуганного котенка и протянул девчонке.
- Как ты не струсил на Ваську нападать? – спросила Настасья.
- Я сильный и должен помогать, - сказал Архип.
Настасья никогда не обзывала его греком, хотя его предки, действительно, прибыли из Греции в давние времена. Да и фамилия говорила сама за себя – «Куинджи», что значит «золотых дел мастер», дед был ювелиром.
Настасья выпросила у хозяина бакалейной лавки смятые и ненужные обертки. На них мальчик сделал первые рисунки кусочком угля.
Архип Иванович остановился на набережной и посмотрел на бурлящие воды Невы. Холодная северная река, осенью неприветливая, зимой закованная в белые доспехи льда, летом расстилающая синь воды между берегами, неся на спине купеческие баржи, отражая прекрасные дворцы Петербурга.
Не таков Днепр, медленный, широкий, обрамляющий своими водами изумрудные острова. Ночами гладь реки отражала луну, придавая пространству вокруг таинственный вид. Звезды вспыхивая лампадами в черном бархате неба, туман одевал берега в белые одежды, скрывая дома.
Всю жизнь хотелось Архипу Ивановичу передать эту мощь и красоту, отразить на холсте восторг перед величием природы.
Он уже двадцать лет хранил молчание, не выставлял картины, а тихо работал в мастерской, искал способы, краски, тона, чтобы приблизиться к тайне света в природе. Знакомые думали, что он оставил живопись. Сейчас пришло время, он готов поделиться с близкими друзьями и учениками своими находками.
Для этого он и шел этим осенним утром к Дмитрию Ивановичу Менделееву, знаменитому химику, своими советами помогавшему создавать новые красочные составы. Он любил особую атмосферу дома ученого, высокую культуру, широкие интересы.
- А ведь мы с вами, Архип Иванович, в своих деятельностях близки, - шутил Менделеев, - наши науки имеют общие корни.
- Почему Вы так считаете?
- Посудите сами: я проникаю в тайны природы, хочу понять структуру элементов, изучить свойства веществ, двинуть развитие науки на благо людей. Вы тоже проникаете в тайны природы, ищете лучшие средства для передачи красоты жизни, и таким образом, двигаете развитие духа человека. Мы слиты, мы должны работать рука об руку, тогда мир начнет меняться в лучшую сторону.
Архип Иванович любил бывать на «Менделеевских средах», здесь собирались лучшие умы Петербурга, яркие таланты, ученые, художники, музыканты, никогда не велось пустых разговоров, а возникали горячие споры об искусстве и новых направлениях в науке.
Куинджи был жаден до знаний. У него почти не было образования, за два года в приходской школе он научился читать и писать, и то не очень уверенно. До всего доходил сам, жадно поглощал книги, наблюдал, беседовал с учеными.
- Хочу, Дмитрий Иванович, позвать Вас к себе, показать новые картины, услышать Ваше мнение, - сказал Куинджи, - приходите завтра в мастерскую часам к пяти пополудни.
- А партию в шахматы? – встрепенулся Менделеев.
- В другой раз. Должен еще заехать в магазин Аванцо на Большой Морской, сделать новый заказ на краски и холсты.
Магазин художественных принадлежностей «Палитра Рафаэля» был любимым местом Куинджи. Он долго рассматривал новые пигменты, сравнивал цвета, тщательно подбирал оттенки. Кроме своего обычного заказа, Архип Иванович купил альбом и карандаши.
Едучи на извозчике домой, он поглаживал шершавую поверхность белого листа. Какое в юности это было для него богатство, не измерить всеми деньгами мира!
Первый альбом ему подарил купец-хлеботорговец Аморети. Архип служил у него комнатным мальчиком, чистил сапоги, накрывал на стол, рубил дрова. Аморети обратил внимание на его страсть к рисованию. Все стены на кухне были расписаны. Увидев портрет церковного сторожа, купец хохотал.
- Как похоже нарисовал, шельмец! Вылитый Мирон, глаза хитрющие, нос длинный, так сейчас что-нибудь и утащит!
Он показал рисунки своему коллеги-купцу, тот много ездил, славился своей культурой и был знаком с художниками.
- У тебя талант, - сказал Аморети, - надо учиться. Вот тебе рекомендательное письмо к Ивану Константиновичу Айвазовскому и альбом. Рисуй.
Он всю жизнь помнил вовремя поданную помощь, купец дал ему надежду и указал путь.
- Куда тебя несет? – дядька пробовал его отговорить от путешествия. - Почти шестьсот верст до Феодосии! Пропадешь!
- Не пропаду, - уперся Архип, - художником стану.
Все знали, спорить с Архипом бесполезно, если что решил – не сдвинуть, даром, что ему всего пятнадцать лет.
Он пошел пешком и дошел! Явился прямо в имение Шах-Мамай в окрестностях Феодосии, где Айвазовский обыкновенно проводил лето и часть осени, и насмешил своим нелепым видом дочерей Ивана Константиновича. Он наивно не понимал, чем им не угодили новые панталоны в крупную клетку и соломенная шляпа. Не марко, пыли не видно, и голова прикрыта.
Айвазовский пролистал альбом, поселил Архипа под навесом во дворе и отправил красить забор.
- Не нашел таланта, - говорил Иван Константинович дочерям, - пусть ремеслом овладевает.
- Папа, он такой смешной, толстый, смотрит исподлобья, слова не вытянешь.
Архип старательно красил. Он считал, что все надо делать хорошо, а сам ранними утрами или вечерами рисовал в альбоме и не мог остановиться. Имение Шах-Мамай, словно декорации из восточной сказки, расположилось на высоком берегу. Внизу тихо переливалось море, каждую секунду меняя цвет, пышная зелень сада была его естественной рамой. Он подглядывал за художником и его гостями, которые выходили на этюды. Сердце сладко замирало от движений кисти по холсту.
Адольф Фесслер, молодой художник, копировавший этим летом работы своего учителя, заметил, как горят глаза Архипа, когда он смотрит на картины в домашней галерее.
- Хватит подглядывать тайком, - сказал Адольф, - лучше покажи свои рисунки.
С этого дня Архип учился у Адольфа смешивать краски, точно наносить линии, искать сочетания цветов. Он растворялся в живописи. А Адольф посмеивался про себя. Иногда Архип так причмокивал над красками, что казалось готов их проглотить. Он понимал этот восторг, сам испытывал его, прикасаясь к холсту.
- Работай над точным рисунком, - сказал Адольф, прощаясь, - рисунок – основа всего, в живописи следи за соотношением тонов, не забывай про перспективу. Побеждает тот, кто трудится усердно и верен своей мечте.
Архип Иванович подошел к двери квартиры дворника и постучал. На пороге появился Илюша.
- Не передумал быть художником?
- Нет.
- Тогда держи, - Куинджи протянул мальчику альбом и карандаши, -рисуй все, что захочешь. Потом покажешь.
Он заспешил на свой этаж, не дожидаясь благодарности, не любил этого.
Илюша как зачарованный смотрел на альбом и коробочку с карандашами. Это был царский подарок. Он почувствовал, как задрожали пальцы, хотелось скорее начать. Он уселся на пол и положил альбом на табуретку.
- Что же нарисовать?
В голове было так много идей: и карета, проезжающая по улице, и старик в цилиндре с толстой тростью, каждое утро проходивший мимо дома, и бездомный пес, грызущий найденную кость. Нет, сегодня он нарисует птицу!
Илюша взял карандаш и начал рисовать парящую над крышей чайку. Она ждет, когда пробьет полдень, чтобы спустится вниз.
Архип Иванович поднимался в свою квартиру на последнем этаже. Он любил дом. Вера Леонтьевна, жена, обустроила его удобно и просто - кабинет с микроскопом для исследования пигментов на столе, скромная гостиная, где собирались только самые близкие друзья, рояль, который он подарил ей на свадьбу. Сейчас они поужинают и будут музицировать. Она за роялем, он на скрипке. Это лучшие часы, после работы в мастерской.
Как тяжела была его жизнь без нее в первые годы в Петербурге, одинокая, голодная и нищая. В Академию художеств его не приняли, тоже не увидели таланта. Он устроился ретушером в фотоателье, надо было на что-то жить.
Каждое утро, в 4 часа, в холодной комнате он принимался рисовать. Он докажет! Он преодолеет! Он сильный и все сможет.
Потом к десяти шел на работу. В шесть вечера заканчивался тяжелый труд, и он встречался с теми, кто был ему близок. Далеко не сразу сложился этот круг.
Три года подряд ему отказывали в обучении, наконец, приняли вольнослушателем, он стал посещать рисовальные классы.
- Неплохо, - сказал лохматый молодой человек в сером сюртуке, разглядывая его рисунок головы Зевса, - подправьте чуть нос, проверьте пропорции. Твердая рука и острый глаз – основа мастерства. Разрешите представиться – Иван Крамской, выпускной курс.
- Архип Куинджи, вольнослушатель.
- А кроме рисунков с гипсов у Вас что-то есть? Картины?
Улыбка Крамского осветила класс и согрела сердце. С этого момента началась их дружба, которая длилась всю жизнь. Куинджи стал частым гостем в «Доме художников», так называли дом купца Елисеева на Биржевой линии. В квартире Крамского собирались друзья и единомышленники. Они хотели отображать в живописи реальную жизнь, изменять с ее помощью мир, показывать людям красоту. Архипу это было близко. Он испытал и нужду, и сиротство, и отверженность. Он тоже хотел менять мир, вносить в него свет.
Общение с новыми друзьями наполняло весь день, Архип Иванович, как губка, впитывал новые знания, совершенствовал мастерство, наслаждался общением. Иван Крамской горел идеями, мечтал объединить художников России, был великолепным живописцем и щедро делился своими знаниями.
Крамской позже написал портрет Куинджи, его любимый. Он висит в гостиной, над роялем, как воспоминание о верном друге и замечательном человеке.
Именно Крамскому пришла идея возить выставки по всей России, внедрять искусство в жизнь, просвещать. Так появилось знаменитое Товарищество Передвижных Выставок, а художников, участвовавших в нем, стали называть «передвижники».
Для Первой выставки Архип Иванович специально написал картины «Забытая деревня» и «Чумацкий тракт в Мариуполе». Вроде простые пейзажи, но в них он выразил свою боль о нищей и беспросветной жизни людей, которые окружали его в детстве.
Картины произвели фурор, около них толпился народ. С этого момента родился художник Архип Куинджи.
- Что за человек? – услышал Илюша голос отца. – Все сам, и дрова носить, и печь топить, не дает бедному человеку заработать. А еще художник!
Отец ввалился в комнату, он не очень твердо держался на ногах.
- Чем ты занимаешься, бездельник? Зову, не отвечаешь! Кто будет работать, отцу помогать?
Илюша испугался и спрятал альбом.
- Это что у тебя? – отец выхватил альбом. – Украл?
- Мне его Архип Иванович подарил, - прошептал Илюша.
- Зачем?
- Учиться рисовать.
- Не мели чуши, какой из тебя художник! Знай свое место! Ишь, затворник расщедрился! А денежку бедному человеку на жизнь дать – так нет! Выбрось из головы глупые мечты, бери метлу и иди работать.
Отец бросил альбом в печь.
Илюша мел листья и плакал.
- Почему ревешь? – к нему подошел знакомый молодой человек со светлой бородкой, в руках он держал папку с рисунками.
- Я не реву, - сказал Илюша.
- Молодец, что не ревешь. А почему нос опустил?
- Мне Архип Иванович альбом подарил, чтобы рисовать, а отец отнял, сказал, чтобы я всякие глупости из головы выбросил.
- А ты? – молодой человек присел перед Илюшей.
- А я хочу рисовать, как Архип Иванович.
- Мой отец тоже был против, чтобы я стал художником, но я победил.
- Как?
- Я послушался Архипа Ивановича. Он сказал: «Если хочешь по-настоящему, то все преодолеешь, а если сомневаешься, то лучше и не берись. Оправдываться неумением каждый может, а ты пойди и победи!»
- И что?
- И я пошел побеждать.
- Победил?
- Еще не до конца, но моя работа на выставке, отец смирился. Знаешь, как Архипа Ивановича ругали критики? А он шел вперед! И нам с тобой за ним идти полагается, не отставать!
Молодой человек полез в карман пиджака и достал потрепанный блокнот.
- Альбома у меня нет, но зато блокнот в кармане помещается, удобно прятать и всегда под рукой. Держи! А я побегу эскизы показывать, нехорошо к учителю опаздывать.
Илюша раскрыл блокнот, на первой странице летела чайка, как живая.
- Рерих, подожди, я с тобой! - к подъезду бежал Аркадий в бархатной куртке, тоже с папкой в руке.
- Рылов, нарисовал? Получилось?
- Кое-что придумалось, есть идея, эскиз назвал «В ночном». Важно, что Архип Иванович скажет. О чем беседовал с молодым поколением?
- О самовоспитании, - улыбнулся Рерих, - помнишь первый день в Мастерской? Что нам Архип Иванович говорил?
- Эт-то, работайте, - Рылов очень похоже изобразил Куинджи, - и не ищите себе оправданий. Кто оправдывает себя кучей важных дел, никогда ничего в искусстве не достигнет.
- Это был день, изменивший жизнь, - подхватил Рерих.
- Точно. Пойдем скорее, он сегодня собирался новые работы показать.
Вечером Илюша услышал на лестнице голоса. Он оторвался от рисунка, собака не получалось, все время появлялась лишняя нога. Мальчик подбежал к двери и выглянул. В мастерскую Куинджи поднимался высокий седой человек, за ним шли еще несколько господ важного вида.
- Неужели после двадцати лет молчания покажет картины? – говорил солидный мужчина в шляпе.
- Для этого нас позвал, - сказал другой в пенсне, - никто не верил, что он рисует. Судили, рядили, махнули рукой, мол, нет больше художника Куинджи. А он, пожалуйста, - заперся в мастерской и в тишине творил.
- И не просто творил, - пробасил высокий седой мужчина, - экспериментировал, пробовал, изобретал.
Илюша выскользнул на лестницу и на цыпочках побежал наверх, ему, страсть как хотелось, посмотреть новые картины, которые двадцать лет никто не видел. Ему казалось, сейчас он отыщет клад. Конечно, нехорошо это делать без спроса, но иначе клады и не находят. Он заглянет только одним глазочком, его никто не заметит.
Гости разделись в прихожей и поднялись по деревянной лестнице в мансарду. Илюша спрятался за перилами.
- Рад, что пришли, - бархатный голос художника немного дрожал.
- Волнуется очень, - понял Илюша.
- Мне важно показать близким друзьям мои искания, - Куинджи подошел к мольберту, на котором стоял большой холст и развернул его к зрителям. – Первая – «Христос в Гефсиманском саду».
Зрители подались вперед, немного расступились, и Илюша увидел картину. Он оказался в темной аллее, деревья плотно обступали его со всех сторон, ночь кралась по пятам, насылая зловещие тени. Но впереди сиял свет, мягкий, притягивающий, он играл на ветках деревьев бирюзовыми и голубыми бликами.
В круге света стоял человек. Лица Илюша разглядеть не мог, но ему казалось, что человек улыбается, пристально смотрит на него и говорит: «Как много в жизни света, красоты и силы. Бери, твори, приноси радость, делись! Только не предавай свою мечту, отстаивай, борись, доказывай. Ты готов?»
- Готов, - прошептал Илюша, окутанный таинственным светом.
Рылов в бархатной куртке оглянулся на его шепот и улыбнулся. Илюша скатился с лестницы и помчался домой. Ему было стыдно, что он обманом проник в мастерскую, но он был счастлив, впитав в себя свет от картины Архипа Ивановича.
До самой смерти мастера больше никто не видел его картин. Куинджи, как отшельник работал в своей «Мансарде». Но он успел вырастить «своих птиц». Из художественной мастерской Архипа Ивановича вылетели талантливые художники и понесли свет красоты во все уголки мира – Вильгельм Пурвит в Латвии, Фердинанд Рушиц в Польше, Николай Химона в Греции, Константин Богаевский – в Крыму, Николай Рерих – в Индии и Америке, Аркадий Рылов – в России.
Весь свой капитал художник завещал Обществу имени Куинджи для развития искусства и культуры. Часть средств он выделил на содержание школы при Обществе поощрения художеств, чтобы там могли учиться дети всех сословий.
Илюша поступил в школу против воли отца, но от мечты не отрекся, учился и работал одновременно, помня слова мастера: «Занятый человек все успеет, а слепому все равно картин не писать». Его учителями стали Николай Константинович Рерих и Аркадий Александрович Рылов, любимые ученики Куинджи.
Больше всего ему нравился класс профессора Рылова. Студент в бархатной куртке, которого он встречал у дверей подъезда дома №1, превратился в строгого, но справедливого учителя и замечательного художника, любившего и понимавшего природу. Он приводил на занятия своих четвероногих друзей – медвежонка, собаку, белку. Илюша полюбил рисовать этих непоседливых натурщиков.
Он чувствовал, что рядом с его учителями всегда стоит Архип Иванович Куинджи и смотрит на него из заповедного леса, облитого лунным сиянием.
Закончив школу, молодой художник Илья написал большую картину: на крыше дома стоит человек с седой бородой, вдали возвышается шпиль Петропавловского собора, летят по небу облака. У ног человека разместились птицы – галки, вороны, воробьи и голуби, казалось даже - слышен выстрел пушки на бастионе, которая бьет ровно в полдень.
Это Архип Иванович Куинджи вышел кормить своих птиц.