Лето - Зима. Неделя - Среда

— А-а-а! — Оля от испуга выронила пакет с печеньем, который несла из комнаты на кухню. Но когда увидела, что чумазое чудовище в прихожей, это её брат, Коля, с издевкой усмехнулась: — Ты снова перепутал свиноферму с футбольным полем?
Коля сам не ожидал столкнуться лоб в лоб с сестрой. Он хотел незаметно проскочить в комнату и спрятать находку.
— А это что? — Оля кивнула в сторону черного свертка, обмотанного черным кожаным шнуром.
Брат пытался спрятать его за спиной, но разве от цепкого взгляда сестры можно что-то спрятать? Говорят, близнецы чувствуют друг друга. Видимо, Оля почувствовала.
— Эм-м… — замялся Коля. Неплохо было бы придумать ответ заранее, а то Оля прицепится, как жвачка на кеды, потом не отлепишь. Но от так был поглощен мыслями о находке, что забыл о мерах предосторожности.
Он нашел этот свёрток в узкой пещере неподалеку от кладбища. Друзья взяли на спор — сможет ли Коля сунуть руку в Логово Змея? По легенде в «норе» жил ядовитый уж, или гадюка, или безногая ящерица, охраняющая клад. Легенда ходила из уст в уста, постоянно искажая детали. И никто на самом деле до конца не знал, что за Змей жил в Логове, и что конкретно он охранял. Коля верил, что в Логове спрятан древний клад. Рептилий он не боялся. Одно время даже уговаривал родителей завести змею или ящерицу. Так что он недолго раздумывал над спором с друзьями и согласился с условием, что найденное в пещере он забирает себе.
Но когда нора извергла стаю летучих мышей, друзья кинулись врассыпную. Все, кроме Коли. Он зацепился кроссовкой за выступающий камень и упал в грязь. Придя в себя, он оглянулся – никого. Ну вот, теперь никто не оценит его смелость, и всё как будто зря. Вглядываясь в темноту проёма, Коля думал. Он имел привычку – сначала делать, потом думать. «Почему никто раньше не решался проверить Логово Змея? Неужели все боялись ядовитую рептилию? Хотя всем известно, что рептилии не живут тысячу лет. А вдруг там правда клад?» Коля поднял палку с земли и просунул во тьму. Никаких змей, как и предполагалось. Сделал глубокий вдох, натянул на руку рукав толстовки и сунулся в щель. А там – сверток. Грубая кожаная ткань, намертво обмотанная плотным шнуром-канатиком — не развязать.

— Эм-эм-дэм, — передразнила его Оля, — Язык проглотил?
Коля зашагал в комнату:
— Не твое дело!
Комната Коли и Оли была большой, поделенной на две половины широким стеллажом. У каждого из детей – свой стол и шкаф. У Оли, правда, еще фортепиано, об которое все спотыкаются. Играет она на нем редко и всегда через “нехочу”. Залетая в комнату, Коля зацепился боком об пианино и выругался:
— Да что сегодня со мной такое?! Я как слон в туннельной давке!
Он сел на корточки, аккуратно, пытаясь не заляпать грязными джинсами ковер и покрывало кровати. И потянул выдвижной шкафчик.
— В посудной лавке! — раздался голос сестры за спиной.
— Что в посудной лавке? — Коля занес пальцы над кодовым замком своей шкатулки с сокровищами, но не спешил открывать.
— Слон в посудной лавке, а не в туннельной давке.
— Иди отсюда! — разозлился Коля.
Он спешил. Нужно было спрятать сверток, принять душ и поставить стирку до прихода родителей. Не хватало еще, чтобы и они устроили допрос.
Оля фыркнула и пошла на кухню, всем своим видом показывая, что грязная помоечная штуковина в руках брата абсолютно, нисколечки, совсем-совсем её не интересует. Она подняла по дороге пакет с печеньем, брошенные в прихожей, раскидала носком крошки по сторонам, включила чайник и стала ждать.
Когда вода в ванной зашумела, она тихонько пробралась в детскую, выдвинула шкафчик из-под кровати, достала шкатулку с кодовым замком и начала перебирать цифры. 2505 – день их рождения, не подходит. 2014 – год рождения, не подходит. День рождения мамы, папы – мимо, бабушки и дедушки – тоже мимо. Номер дома и квартиры, последние четыре цифры телефона всех, кого нужно и важно знать на всякий случай. Нет, нет и нет. Оля почти отчаялась. Вода в ванной перестала шуметь, загремели шкафчики, по всей вероятности, Коля искал стиральный порошок. И вдруг, Олю осенило! 5656! Она видела, что на клавишах ее пианино, на наклейках с цифрами, эти были бледнее всего. Оля не любила фортепиано и долго сопротивлялась нотной грамоте. Оля любила цифры. Тогда мама заказала наклейки с цифрами на клавиши фортепиано, только чтобы Оля не бросала музыкалку. А Коля наоборот, страдая от безделия, часто бренчал на пианино, подбирая любимые песни. Последней была как раз “Газета” группы “Барабанщики под водой”.
Шкатулка открылась, и Оля достала оттуда кожанный сверток. Покрутила его, повертела, нигде не было видно узла или бантика, только уплотнение с боку. Она поднесла сверток к носу, понюхала, чихнула. И в этот момент в комнату вошел Коля:
— Какого бизона!!! – закричал он. Подошел и вырвал из рук сестры свою находку. — Я тебе разрешал?
Оля стряхнула с себя испуг (два раза за последние полчаса, это уже слишком), отползла к противоположной стене и села на стул.
— Чего зыришь? – огрызнулся Коля.
Оля ничего не ответила, она принялась рассматривать комнату, как будто впервые тут, потом – свои руки, ногти. Попыталась щелкнуть пальцами. Если бы она умела свистеть, то наверняка, насвистывала бы что-нибудь непринужденное.
— Можешь выйти? Ты мне мешаешь, — сказал Коля.
Оля взяла ручку и начала постукивать ей об стол.
— Это. И моя. Комната.
— Ладно, тогда я уйду.
И Коля пошел на кухню. Тогда Оля пошла за ним. Коля пошел в спальню родителей, Оля – за ним.
— Зачем ты за мной ходишь?
Оля пожала плечами:
— Не знаю. Мне просто скучно.
— Найди себе другую жертву.
— Зачем? У меня есть ты.
— А-а-а-а!!! — Коля схватился за голову.
Колино «А-а-а-а!!!» означало крайнюю степень закипания. Это пар из ушей. Огонь ноздрей. Это извержение вулкана.
— Как ты меня достала!!!
Колино «Как ты меня достала!!!» означало, что весь пар вот-вот выйдет, нужно только посчитать до десяти. Зато потом с ним можно выстраивать диалог. Оля это знала, поэтому сразу перешла к делу.
— Ладно, прости.
Олино «Ладно, прости» не означало, что она просит прощение на самом деле. Олино «Ладно, прости» всегда служило мостиком к выстраиванию диалога с братом.
— Давай так, — сказала она, — мы вместе посмотрим, что там внутри, а я дам тебе математику списать.
Коля посмотрел на свёрток, на который указывала сестра.
— Нет, — быстро отрезал он.
Быстрое Колино «нет» могло означать только одно – он набивает себе цену. И Оля об этом тоже прекрасно знала.
— И помогу тебе решить задачки по программированию.
Коля ненавидел задачки по программированию, но родители заставляли его посещать кибершколу. Они говорили, что программирование – это профессия будущего. И разве сын программиста может хотеть что-то, что не связано с компьютером?
— Но ты же не ходишь на программирование! — сказал Коля.
— Пф-ф-ф, — Оля закатила глаза, — Там задачки для детсада.
Коля задумался. Предложение звучало заманчиво. Если ему не придется делать математику и программирование, тогда у него высвобождается целый час, чтобы изучить карту сокровищ, которая спрятана внутри свёртка. Он был уверен, что внутри, если не сокровища, то хотя бы карта.
Оля смотрела испытующе.
— Ну?
— Окей, – согласился Коля, — Но при условии, что все сокровища мои!
— Да какие сокровища! — Оля всплеснула руками, — Там стопудово любовное письмо или дневник какого-нибудь городского сумасшедшего.
— Ну так что? — спросил Коля, – Согласна на условие?
Оля кивнула.
— Скажи словами, — настаивал брат.
— Окей, окей.
— Что «окей»?
От такой сестры, как Оля, всегда нужно добиваться ясных однозначных ответов – четких и недвусмысленных.

Однажды Оля проиграла Коле недельное мытье посуды, но мыла всего один раз, потому что на слове «неделя» скрестила пальцы за спиной.
— Окей, согласна.
Коля покрутил пальцем в воздухе, показывая, что фраза еще не закончена. Оля шумно выдохнула:
— Согласна, что если там будут сокровища, они будут твоими.
— Покажи пальцы и повтори.
— Ну хватит уже!
Но Коля не сдвинулся с места, пока Оля не повторила фразу, держа перед собой раскрытые ладони.
Окна детской выходили на запад. Все пространство залилось густым послеполуденным светом. Игрушки, книги, лампы на столе, глобус покрылись теплым одеялом бабьего лета.
Оля и Коля сидели на полу и пытались открыть сверток. Шнурок-канатик, опоясывающий его по периметру, не имел ни конца, ни края, кроме бугорка сбоку.
— Ножницы? – спросила Оля.
— Жалко.
Коля еще попробовал поковырять пальцем, но шнурок не поддавался, он как будто врос.
Солнце спустилось к кромке деревьев. Комната и все её нутро приобрели густой оранжевый оттенок.
— Ну что, может, все-таки ножницами? – предложила Оля.
— Давай.
Но и ножницы не смогли разрезать шнурок. Как дети ни старались, только стерли в мозоли пальцы. Тогда Оля сбегала в ванную комнату и принесла оттуда мамину жидкость для снятия лака.
— Думаешь, клей? – спросил Коля.
Оля пропитала ватный диск ацетоном, еще несколько капель для верности брызнула на узел. Приложила ватку к бугорку и стала ждать. Наконец, шнур зашипел и зашевелился – так показалось Оле. Она отпустила ватку. Канатик упал на пол, скрутился в спираль и закатился под стол.
Оля потянула руку, чтобы раскрыть сверток, но Коля выхватил его:
— Ты помнишь, сокровища мои!
Однако никаких сокровищ внутри не оказалось. Под «обложкой» находились два кожаных листа, исписанные, а точнее изрезанные чем-то острым, закорючками и рисункам.
— Это карта сокровищ! — воскликнул Коля.
Он провел ладонью по листу с символами. Столбики текста. Шифр? Координаты?
— Как думаешь, на каком языке тут написано? — спросил брат.
Оля почесала коленку и принялась считать строчки:
— Пятнадцать.
Коля взял в руки кожаный обрез с рисунком и поднес поближе к лицу:
— Похоже на двух человечков.
Оля придвинулась к брату:
— Они за руки что ли держатся?
— Может, это влюбленные?
— Ага, — усмехнулась Оля, — И вместо клада в земле лежит пара скелетов. У тебя есть все шансы разбудить зомбаков.
Коля поежился:
— Фу-у. Почему ты такая противная? Почему ты вечно всё портишь?
Но Оля никак не отреагировала на упрек брата. Она их слушает постоянно. Если реагировать на все упреки, то никакой жизни не хватит. Сейчас им по десять, значит до окончания школы осталось семь лет, то есть меньше, чем им сейчас. Следуя математической логике, Колю оставалось терпеть не так уж и долго.
Она подскочила с места, подошла к столу, открыла крышку ноутбука и нажала кнопку «включить».
— Что ты собираешься делать? — спросил Коля.
Сестра искоса посмотрела на брата.
— А ты как думаешь?
Она зашла в браузер и ввела в поисковик слово «славянские руны». На экране выстроилась очередь из ссылок. Оля кликнула в поле «картинки». Вместе с Колей, они стали изучать содержимое картинок и сравнивать их с письменностью на кожаном листе.
— Почему ты думаешь, что это руны? — спросил брат.
Оля дернула плечом:
— Ты можешь не дышать так громко мне в ухо?
Коля сбегал за своим стулом и подставил к Олиному.
— Я не думаю, что это руны, просто нужно с чего-то начать поиск, — сказала Оля и кликнула на «похожие запросы».
Луч солнца врезался в глобус на Олином столе. Гладкая пластиковая панель засияла точкой в районе Новгородской области. Колю заворожил излучаемый свет, он принял его за знак. Точка на глобусе – точно знак. Он всматривался в карту, пытаясь прикинуть местность – не так уж и далеко получалось от дома.
— Вот! Смотри! Походу, это глаголица! — Оля забарабанила указательными пальцами по столу.
— Глаголица?
Коля слегка толкнул плечом сестру, чтобы убедиться в правильности ее разгадки. Оля толкнула брата в ответ.
— И это вместо благодарности?
Коля погрузился в картинки с глаголическим алфавитом и проигнорировал наезд сестры.
— Сорок одна буква. Произошел от финикийского греческого. Великая Моравия под угрозой исчезновения…
— И долго ты собираешься читать статью? — прыснула Оля.
— Во! — обрадовался Коля, — В двухтысячные в Новгородском соборе обнаружили гла-го-лич-ные надписи!
— Молодец! — съязвила Оля, — ты умеешь читать!
— А чо? — Коля посмотрел на сестру, — Нужно ведь узнать, что к чему.
Оля откинулась на стуле:
— Ага, давай неделю потратим на чтение интернета. Может, еще в библиотеку сходим?
— А чо? — повторил свой вопрос Коля.
— Харчо через плечо! Дай мне мой комп, я буду надпись расшифровывать.
Коле понравилась идея. Действительно, читать – только время терять. А сейчас счет идет на минуты, через два часа придут родители и будут уроки спрашивать.
— Точняк! Я с тобой. — сказал он. — Но ты помнишь, клад мой!

Оля сосредоточилась на поиске перевода целых слов с глаголицы на кириллицу. Но никакие источники со словарями не давали ей списков, где можно быстро найти нужные слова. Коля распечатал таблицу с алфавитом и переводил на отдельном листе каждую букву. Вот он уже заканчивал первую строчку.
— П-т-и-ц-а-л-е-т-а-й-в-в-ы-с-ь. – прочитал он по буквам. – Прикинь, мягкий знак называется «ерь», а «х» — «хер». — Хе-хе.
Оля пропустила Колин смешок мимо ушей. Её интересовало содержимое перевода.
— Птица лета или птица летай?
Она отложила ноутбук и стала помогать Коле. Разделили оставшиеся строчки поровну, и работа заладилась.
Комната запестрела полосками света, которые пропускали деревья. Солнце клонилось к горизонту. Мама с папой, как всегда, задержатся на работе и простоят в пробке. А когда придут, обязательно спросят про задачки по программированию у Коли и про музыку у Оли. Если сейчас бросить заниматься расшифровкой, то еще можно выучить уроки, но изучение надписи на глаголице полностью захватило ребят. Вот-вот и они разгадают великую тайну великого Змея.

— Так. Смотри! — Оля протянула брату свои расшифрованные строчки. — Читай.

Птица, летай ввысь
Птица, оглядись
Лето — Зима
Неделя — Среда
Личба
Един пуп
Два перси
Три чело
Четыре оземь
Пять пуп
Шесть перси
Семь чело
Осмь оземь
Птица, вертай назад
И пой на иной лад

— Что это значит? — спросил брат. — На координаты не похоже.
Оля села по-турецки и прикусила карандаш.
— Считалка какая-то? Что такое личба?
Потом её вдруг осенило.
— Слушай, там же картинка была с человечками и точками!
Оба принялись внимательно рассматривать картинку. Два человечка держатся за руки. Вдоль рисунка точки. Одна и пять в районе живота, две и шесть в районе груди, три и семь — там, где лоб и четыре и восемь — над головой.
— Я поняла! — воскликнула Оля.
— Я, кажется, тоже.
Они легли на пол, взялись за руки, а другими свободными руками начали нажимать как на кнопки на живот, грудь, лоб и пол над головой.
Комната затягивалась сумерками. Брат с сестрой лежали на полу и продолжали играть на себе, как на пианино.
— Так. Давай синхронно! — предложила Оля. — Вместе нажимаем и говорим.
Один раз коснулись пупка, два раза коснулись груди, три — лба, четыре — пола над головой, пять — пупка, шесть — груди, семь — лба, восемь — над головой.
— Птица, вертай назад — сказали они оба, — И пой на иной лад.
В комнате стало совсем темно.
— Хм. — сказал Коля, — вглядываясь в темноту, — Почему так темно? Пойду свет включу.
— Когда ты успел перелезть через меня? — просила Оля.
— В смысле?
Коля нащупал включатель на лампе и зажег её.
— А-а-а! — раздался оглушительный вопль.
— А-а-а! — раздалось в ответ.
Звук такой силы может заставить подняться в воздух баллистические ракеты, столкнуть между собой астероиды, взорвать супервулканы и поднять со дна марианской впадины всех неизученных тварей.
Коля вытянул перед собой руки. Оля подскочила к зеркалу.
— Что со мной?! — спросили они хором. — Что с нами?!
— Что это?! — Оля вскинула указательный палец в сторону приоткрытого окна.
Черный длинный, похожий на змеиный, хвост нырнул в темноту улицы.
Коля захлопнул окно. Снова посмотрел на свои-чужие руки. Потрогал длинные волосы. Перевел дикие испуганные глаза на Олю.
— Кажется, мы поменялись телами.
Оля провела рукой по коротко стриженной голове и сильно ущипнула себя за родинку на щеке.
— Проснись! Проснись!
Коля тоже ущипнул себя.
— Нужно быстро поменяться обратно. Давай, ложись. — Скомандовал он и потянулся к столу за бумагами, — А где заклинание?
Оба они оглядели комнату — ничего. Они проверили под столом, в шкафу, в кровати, и даже в секретной Колиной шкатулке, но ни исписанных листочков, ни распечаток, ни книги, ни картинок нигде не было.
Колю осенила догадка:
— Это змея!
— Точно! — согласилась сестра, — Шнур от свертка! Мне показалось, что он уполз, как только мы его открыли.
Она поёжилась:
— Сейчас сбегаю в туалет, и мы поменяемся обратно. Вспоминай пока слова.
Как только дверь туалета закрылась, за ней раздались панические: «Ой-ё-ё-ё-ёй!»
— Что случилось? — спросил Коля в дверь. — Змей?
— Змей, да! Как им пользоваться? — донеслось изнутри.
— Чем?
В обычной жизни Оля бы сказала: «Чем-чем, Мехалычем!» или «Чем-чем? За что? Зачем?» Но обычной жизнью назвать ситуацию, в которой они оказались, язык не поворачивался.
— Ладно. Вроде разобралась.
Вышла. Помыла руки. Посмотрела на брата, которого называть братом тоже язык не поворачивался — длинноволосый, в светло-зеленой футболке с попугаями и резинкой для волос на запястье.
— Я ничего не трогала. И не смотрела. Честно.
Коля пожал плечами:
— Я вон в попугаях и колготках, и не жалуюсь.
— Это леггинсы.
Коля-Оля улыбнулся.
— Даже не буду запоминать. Погнали меняться.
Они легли на пол, взялись за руки и попробовали повторить заклинание, но после слов «Лето — зима» запнулись.
— Там какой день недели был? Вторник? — спросила Оля.
— Нет, вроде, целая неделя.
— А! Точно.
— Один пуп?
— Не, един.
— А перед ним какое слово?
Никто не мог вспомнить.
В этот момент на ноутбук пришло сообщение. Оля поднялась прочитать. Писала мама: «Мы зашли с папой в супермаркет. Хотим взять попкорн и посмотреть с вами фильм». Потом следующее сообщение: «Если вы уроки сделали».
— Кошмар! — запустил руки в свои-чужие длинные волосы Коля. — Программирование же!
— Окей, давай так. — предложила сестра, — Мы сейчас сделаем уроки, поужинаем, посмотрим фильм с попкорном, а перед сном поменяемся обратно. Заодно слово это дурацкое вспомним. Как его там — личинка, резьба, бензопила.
Коля согласился. И пока Оля щелкала примитивные, по её мнению, задачки, Коля сел за пианино и начал разучивать «К Элизе» Бетховена правой рукой.
Когда родители пришли домой, то первым делом услышали звуки фортепиано. Такое случалось нечасто, почти никогда. Они переглянулись. Разувшись, мама наступила на крошки. В обычное время она пошла бы выяснять, кто намусорил, но звуки фортепиано… Она тихонько подошла к детской и приоткрыла дверь. Оля разучивала произведение на пианино, Коля сидел в наушниках и программировал. Дети были погружены в свои занятия, и ничто вокруг их не волновало – словно внешний мир перестал существовать. Супервулканы уснули, тектонические плиты встали на свои места, как кусочки пазлов, морские гады дремали на дне Марианской впадины.
— Ого! – негромко сказала мама, приоткрывая дверь детской. Она обернулась к папе: – Обезьяны с деревьев попадали? Дети не орут, не дерутся, и даже мебель не сломана.
Папа подошел поближе и тоже заглянул внутрь.
— Ну дела-а-а, – протянул он. – Может, натворили чего?
Мама махнула на него рукой.
Спустя полчаса они снова подошли к детской и постучали. На стук никто не отозвался. За дверью раздавались звуки фортепиано, но уже играли не «К Элизе», а песню «Газета» группы «Барабанщики под водой». Мама сочла, что дети закончили уроки и занимаются ерундой. Постучала снова и, не дожидаясь ответа, открыла дверь. Папа прислонился плечом к дверному косяку.
То, что они увидели было похоже на северное сияние, бег водопадов, цветение маков, мурмурацию скворцов, серфенгиста, оседлавшего волну с девятиэтажку, танец белых лебедей, хор ангелов и кусочек тортика Павлова с маракуйей. Оля и Коля играли на фортепиано в четыре руки.
Нет. «Играли в четыре руки» нужно подчеркнуть двумя красными жирными линиями. Никогда! С самого рождения близнецы ничего не делали вместе, если не считать постоянные стычки. Подраться? Подложить свинью? Наябедничать родителям? Это пожалуйста. Играть вместе? Ни-ко-гда.
Мама подошла и потрогала лоб обоим.
— Дети, что с вами такое?
Никогда. Никогда мама не обращалась к своим детям общим словом «дети». Обычно: «Коля, прекрати!», «Оля, отстать от брата» и самое обобщенное: «Так! Оба разошлись по разным углам».
Оля, она сидела слева, убрала руку мамы и сказала:
— Да я просто показывала Коле, как левой рукой аккорды играть.
Мама вытаращила глаза. Перед ней сидел сын, который говорил о себе в женском лице и зачем-то называл свою сестру Колей. Оля поспешила исправить конфуз.
— Э-э, то есть я хотел сказать, что…

Тут вмешался Коля.
— Нормально всё. Просто домашки много было. Мозг вскипел. Вот мы и решили переключиться.
А потом добавил, пока мама не успела ничего спросить:
— Вы что-то про фильм говорили?
Домашку никто проверять не стал, поверили на слово. А потом детям разрешили поужинать перед телевизором, что было из ряда вон. Есть перед телевизором — это «разводить свинарник и не уважать человеческий труд». Под «человеческим трудом» мама имела, конечно же, себя, потому что ей чаще всего приходилось убираться в квартире. Про крошки в прихожей все забыли.
Ели хинкали, заказанные на дом, и попкорн. Смотрели последнюю часть «Богатырского похода за Тридевять земель». Коля-Оля, правда зачем-то надел на голову бейсболку и натянул джинсы на леггинсы. Оля-Коля тоже вела себя странно — она погрузилась в свои мысли, перебирала пальцами и как будто что-то считала в уме. Папа постоянно отвлекался на телефон, и не обращал особого внимания на детей — не ругаются, и ладно. А мама одним глазом смотрела фильм, а другим поглядывала на то на Колю, то на Олю.
— Не хотите поговорить? — вдруг сказала она.
В этот момент Алеша Попович начал раскручивать меч вокруг своей оси, считая до десяти.
Оля-Коля вскочила:
— Вспомнила! Личба!
— Тончя-як! — воскликнул Коля-Оля.
Убегая в комнату, они сказали, что досмотрят фильм позже, а пока у них срочное дело, и их ни в коем случае нельзя беспокоить.
— Даже если случится землетрясение и всё бизоны попадают с деревьев!— крикнул Коля и захлопнул за собой дверь детской.
Через час, когда уже пора было идти в ванну чистить зубы и ложиться спать, дети вернулись и попросили родителей выслушать.
Оля открыла ноутбук и запустила презентацию.
— Сегодня мы попробовали поменяться местами, — сказала она и показала рукой, чтобы мама их не перебивала. — И мы поняли кое-что важное.
Слайд с нарисованными человечками и круговыми стрелками сменился слайдом с картинами, на которых изображались музыкальные инструменты и компьютер. Коля сказал:
— Я не хочу быть программером. Прости, пап.
Папа погасил экран смартфона и отложил. Он внимательно посмотрел на сына.
— Мне нравится заниматься музыкой, — продолжил Коля. И в идеале я хотел бы играть на барабанах, как «Барабанщики под водой».
— Но… — хотела возразить мама, однако папа положил ей руку на колено.
— Зато я хочу кодить, пап, — вмешалась Оля. — Я посмотрела Колины задачки, и они кажутся интересными. У нас Олеся из класса тоже ходит в кибершколу. Почему мне нельзя?
— Почему же нельзя, — папа почесал под носом. Он так делал всегда, когда спорил или собирался спорить с мамой.
— Но вы же сегодня так хорошо занимались! — воскликнула мама. — Я видела, как увлеченно вы делали свои дела!
Коля с Олей переглянулись. Коля сказал:
— Это были не мы. То есть мы, но… неважно. Короче.
— Короче, — подхватила Оля, — сегодня мы поняли, что хотим поменяться факультативами.
Папа посмотрел на маму, адресуя сказанное детям:
— Я не против. Мне вообще всё равно, кто из вас будет программером.
Мама колебалась. В её мире, где все было разложено по полочкам, спланировано на годы вперед, расписано и отсортировано, не было места спонтанности и необдуманным поступкам. Когда пару лет назад дети выбирали себе дополнительные занятия, никто не указывал, что им делать. Разве что папа заявил, что ближе к средней школе Коле следует записать в кибершколу, потому что без программирования сегодня никуда. Но до кибершколы Коля пробовал плавание и сквош. Ни то, ни другое не приносило ему большой радости, и он, так и быть, согласился на кибершколу. Оля за два года не меняла кружков и увлечений, потому что считала, что музыка — это хоть и сложно, но прикольно, нужно только перетерпеть. Еще учительница по сольфеджио говорила, что музыка — как математика, она обладает своими законами и правилами. Она строится на ритме, мелодии и гармонии, которые легко объяснить с помощью математических формул и принципов.
Где-то на заднем плане тихим фоном заиграла поздняя новостная передача. Обычно в это время Коля и Оля лежат в своих кроватях и шепотом перекидываются обидными словами. Это был обряд проклятий, без которого они не засыпали. Но сегодня Коля и Оля стояли перед родители, сплоченные, одержимые общей идеей, в ожидании решения, от которого будет зависеть ход истории, бег водопадов, приливы и отливы, скорость вращение Луны вокруг Земли, изобретение лекарств от неизлечимых болезней.
— А где мне взять силы
Переварить, что было
Открыть газету и прочитать — начала напевать мама любимую Колину песню, папа подхватил:
— В обломках мира
Ищу свои крылья
Чтобы взлететь и заново всё начать.

Все засмеялись. Коля и Оля кинулись в раскрытые мамины и папины объятия.