Интеллект утрачен

Шестиклассник Федька Птицын сегодня почти не опаздывал в школу. Ну как «почти»… ровно семь минут назад прозвенел звонок, а Федька только-только выскочил из подъезда своего дома. И неважно, что школа вот она, совсем рядом, за углом «Пятёрочки». Ведь это только до магазина с компьютерными прибамбасами идти быстро, а до школы, всем понятно, — дорога занимает целую вечность. Особенно, когда первый урок – литература. Нельзя сказать, что это был самый любимый Федькин предмет, скорее, наоборот, но опоздание на него, уже, кстати, третье по счёту, сулило массу неприятностей. Хотя, можно наплести про люк, тот самый, который со вчерашнего дня стоит открытым прямо перед входом на школьную площадку. Мол, шёл-шёл, спешил в школу, а тут ба-бах – люк открытый, а рядом обычно первоклашки, пенсионерки крутятся. Зима скоро, скользко станет – шлепнутся туда не дай бог все. Вот и стал Федька в беспокойстве звонить… куда там звонят в случае открытых люков? Этот момент в такой, на первый взгляд, стройной версии своего опоздания, Федька ещё не до конца обдумал. Право слово, не каждый же день он занимается спасением пенсионерок с детьми.

Надо сказать, что последний месяц осени в этом году был удивительно мерзкий: склякотный, холодный, почти уже морозный. Поздняя осень — странное время, когда природа замедляет свое движение, словно усталый старец, готовящийся к жизненному покою. Листья, ещё недавно блестевшие золотом и огнём, теперь лежат сухими коврами на земле, делая ее похожи на змеиную шкуру, которую та сбросила после очередной линьки. Ветви деревьев, обнажённые и изломанные, тянутся к небесам, пугая и сбивая с толку маленького Федьку. А небо, закутанное в серый бархат тумана, хмурит свой взгляд и убаюкивает мир в ожидании зимнего сна. Ветер, бесцеремонно забрался в самые потаенные уголки Федькой куртки, угрожая вытряхнуть его вон из этой его такой слабенькой защиты. Но вот солнце, усталое и бледное, совсем растворилось под дождем, погрузив улицу в молоко тумана. «И где там поэт разглядел «очей очарованье», – пробурчал мальчишка, перепрыгивая очередную лужу, подёрнутую нежным ледком. В другое время это было бы превесёлым занятием, особенно если суметь задеть носком тонкую ледяную плёнку и метким броском постараться выстрелить ею за пределы лужи, наблюдая, как в полёте рассыпаются остроносые льдинки на десятки малюсеньких осколков. Приземлился Федька тютелька в тютельку перед ним – канализационным люком, который сегодня был стыдливо прикрыт какой-то фанеркой, почти размокшей под проливным дождём. Мальчик с удивлением обнаружил, что это старая вывеска школы.
Войдя в школу и бегом поднявшись на второй этаж в свой класс, Федька с облегчением плюхнулся за парту. Учительница Анна Андреевна на удивление даже не взглянула на опоздавшего. Лёша Абрамцев, сосед Федьки по парте, тут же шёпотом сообщил ему, что Андреевна тоже опоздала и вообще сегодня не в духе.

— Со своим опять, видно, поссорилась, — с уверенностью специалиста по женским сердцам заявил Федька.
Всем в классе было известно, что Анна Андреевна, совсем ещё молоденькая девушка, только окончившая педагогический институт, ведёт напряжённую и активную личную жизнь, все перипетии которой становились моментально известны в школе. То она спасала из приюта питбуля без передней лапы: безлошадная маленькая и худенькая Андреевна ничего не смогла придумать лучше, как принести бедолагу домой на руках. Водитель автобуса сказал, что он её с этим крокодилом в салон не пустит. Затем всем классом собачке придумывали имя и искали новый дом. Предсказуемо дом не нашли, и Фиби, так назвали спасённую, к ужасу домочадцев учительницы, осталась жить у неё. То Анна Андреевна переписывалась с каким-то романтичным бразильцем, который обещал отвезти её на океан и сделать владелицей большого необитаемого острова. Переписка длилась почти полгода, после чего влюблённый вдруг неожиданно растворился в пучине всемирной сети, оставив Анну Андреевну в совершенно растрёпанных чувствах. Потерю острова и океана оплакивали всей школой.

Учительница литературы рассеянно пробежалась взглядом по открытому журналу, затем зачем-то заглянула в свою сумку, достала очечник, пощёлкала им: трик-трак и, вдруг улыбнувшись чему-то своему, произнесла страшное:
— Вот что я придумала, ребята, — сказала она, возвращая очечник в сумку, — сделаем-ка мы сегодня особенный урок.
Двадцать восемь пар глаз в тот же миг округлились в ужасе. Особенным у Анны Андреевны могли быть только две вещи: сочинение и поход в музей. С последующим сочинением. Поэтому неудивительно, что шестой класс «А» воспринял сообщение своего педагога примерно так же, как неприятель принимает известие о необъявленной войне: зашумел, захлопал учебниками и стремительно пошёл в оборону.
— Мы не готовились! — бодро заявила Лена Пронкина. Вот уж кто напрасно волновался, так это Лена. Её сочинения стабильно зачитывали перед всем классом, пророча карьеру большого писателя. Писать и сочинять Лена терпеть не могла и мечтала стать программистом. Ну, или на худой конец, преподавать высшую математику где-нибудь в Гарварде.

— И вы нас не предупреждали! — подхватил рыжий вихрастый Савельев. Федькин лучший друг ещё с первого класса был прав: Анна Андреевна была обычно предельно принципиальна и обо всех больших работах предупреждала класс заранее.

— С какого такого перепугу контрольные после выходных? — заявил спортсмен Сережа Петров. Сережина жизнь крутилась как правило вокруг спортзала, ежедневных тренировок и споров с тренером. Субботы и воскресенья для него в принципе не существовали, потому что именно в эти дни отец (он же тренер) тащил его на всевозможные соревнования. Так что вполне справедливо Сережа считал, что школа со всякими её глупыми уроками и заданиями создана исключительно для отдыха таких занятых людей, как он. Так к ней и относился.
Анна Андреевна улыбнулась каким-то своим мыслям: «Я понимаю, это, несомненно, печальное известие. И я действительно не предупредила вас, но жизнь наша полна непредсказуемого, и эти сюрпризы нужно принимать достойно и смело. Но у меня есть и хорошие новости для вас: я предлагаю забыть на некоторое время наших дорогих Пушкина и Гоголя, обратившись к своей фантазии. У меня сегодня нет настроения ограничивать вас какой-то темой, так что можно расправить крылья своего воображения и написать о любой проблеме, которая волнует вас именно сейчас».

Это был конец! Вообще-то Федьку сейчас заботила ровно одна проблема: как бы закончить четверть так, чтобы была хотя бы только одна двойка. Прилагать усилия к её исчезновению у него не было совершенно никакого желания, но и статус двоечника его уже тоже как-то стал напрягать. Обидно же, когда тебя считают за дурачка.

«О чём же таком написать»? — лихорадочно соображал Федька, чертя на листочке чертиков. Может, о том, как стать умным за две недели до окончания четверти? Ну да, тема-то хоть и свободная, но показать себя ещё и лентяем в планы Федьки всё же не входило. Вот бы изобрести такую таблетку, чтобы выпил — и всё, ты в дамках: и математику знаешь, и английский, и эту дурацкую географию. А если пойти от противного… Федька даже зауважал себя в этот момент: вон какое умное слово вспомнил! Вот если представить, что…

— Какой же ты у меня балбес! — враз остудила его мама. Именно с таким наставлением матери Федька вышел сегодня в школу. И почему-то эти обидные слова вспомнились ему именно сейчас. Сейчас, когда он смотрит на пустые страницы тетради и отчаянно соображает, что бы такого оригинального он мог бы сочинить. Такого, чтобы потянуло хотя бы на тройку.
«Так, значит, от противного?» И Федька, от волнения почти насквозь прокусив колпачок ручки, начал писать.

Вот, например, бац — и в один миг в мире не родилось бы ни одного умного ребёнка. Нет, в семьях продолжают рождаться малыши. Счастливые мамы покупают всяческие пирамидки, кубики, конструкторы «Лего», головоломки и фломастеры. Но всё без толку — дети не развиваются. И таких не один, а тысячи, миллионы. Психологи не справляются с наплывом клиентов, врачи судорожно ищут лекарства и строчат научные работы, посвящённые этому феномену.

— Почему ты бросил плавание и кружок робототехники? — вдруг снова фоном проплыли в голове Федьки мамины слова.
Ну как она не понимает, что после школы ему обязательно нужно добраться до Славы Клюева? А это пять остановок на метро и ещё три на автобусе! Ну какие тут могут быть ещё кружки. Со Славой он познакомился в прошлом году в летнем лагере, и с тех пор ни одного дня не проходило, чтобы мальчики не встречались либо не переписывались в интернете. Мама совершенно не понимает, насколько важно им со Славкой протестить крутых монстров в его новой игре. А вчера вообще Славка бросил ему на «Вотсап» линк с та-а-кой информацией, что, если они её обмозгуют и воплотят… Короче, заработают кучу денег, купят самолёт и вообще станут самыми богатыми людьми в мире. Федька давно понял, что его друга ждёт грандиозное будущее.

Детские врачи, фармацевты, психиатры находятся в полном тупике — нет ни лекарства, ни одна развивающая методика не работает. «За последние пять лет, — пестрят заголовками газеты, — не было зафиксировано ни одного ребёнка, который был бы способен нарисовать хотя бы простецкую картинку или сложить паззл. Запись «интеллект утрачен» в детских больничных карточках стала повседневным делом. Самое страшное, что говорить из этих детей тоже никто так и не начал. И это происходит по всему миру! Мир, словно погорелый театр, лишился своей главного назначения - быть сценой для созидания и творчества. «Вот это я завернул! - Федька аж захлебнулся от гордости за придуманный им такой витиеватый пассаж.

— Как такое может быть, — уже федькин папа вторит в унисон маме, — всякую ерунду из «ТикТока» ты запоминаешь моментально и повторяешь по сто раз, словно китайский болванчик, а тема из учебника в твоей голове почему-то не задерживается?
Конечно, папа ничего не смыслит в жизни современных детей! Куда ему догадаться, что ролики из «ТикТока» реально жизненные, понятные и простые. Там ведь всё ясно и круто! А что в учебнике-то? Сплошной набор скучных правил. Никому не нужных. А что, если они никому не нужные? Тогда можно и не учить. Так ведь? Вообще-то папа у Федьки чертовский талантливый. Он работает в каком-то важном научно-исследовательском институте, название, которого и не выговорить нормальному человеку. Федька любит вечером сидеть с ним рядышком в его кабинете и смотреть на причудливую вязь формул и чисел, которые рождаются на папином компьютере. Мальчику кажется порой, что папа какой-то сверхчеловек, чародей, например, как Гарри Гудини или Дисней. Сложно сказать, что на самом деле папа думает о двойках своего сына, но кажется, что его отношение к школьным оценкам так же сложно и запутано, как и его работа.

Время движется неумолимо быстро. Стареют врачи, умирают психологи и педагоги, строители и программисты. Поколение, не умеющее складывать пирамидку, замещает их с устрашающей скоростью. Еще какое-то время держится знакомый порядок. Но вскоре некому становится чинить и строить дороги и дома, придумывать и изобретать новые устройства. Человеческая цивилизация постепенно теряет все, что когда-то ее даавло ей право называться таковой.

— Нет, с таким отношением к школе, - снова бухтит мама в Федькиной голове, - ты или сопьешься или загремишь в тюрьму! Попомни мое слово! Бабушка ту же пластинку заводит: «Феденька, если бог хочет наказать человека, он отнимает у него разум». Зудят и зудят!
А что он делает не так? В школу ходит? Ходит! Ну и что, что часто пропускает уроки, зависая под лестницей, где старшеклассники давно уже соорудили импровизированную курилку — это же центр самых последних школьных новостей. Нужно быть в тренде!

Тем временем, опустели и разрушились города. Под обломками остались библиотеки и театры, погасли компьютерные экраны. Только спутники еще долгое время бесцельно крутились по заданной им орбите. Вместе с интеллектом люди утратили и еще одно важное свойство — продолжать свой род.
«Короче, все умерли, Game Over», — подытожил Федька, скептически перечитывая написанное. Он сам не мог поверить, что такой мрачный сценарий родился у него в голове. Но ничего более стройного и интересного он придумать не смог, поэтому, нарисовав на последней страничке череп с костями, обреченно отдал тетрадку учительнице.
Четвертым, последним, уроком была география. Федька привычно дремал на своей "камчатской" парте, когда сосед, Виталик Смирнов, больно толкнул его в бок.

— Хорош сопеть, там, кажется, по нашу душу Андреевна пришла, — прошипел он на ухо своему соседу.

В проеме двери действительно уже минут пять маячила субтильная фигурка учительницы литературы. Она неуверенно и немного нервно переминалась с ноги на ногу, уже в который раз пытаясь обратить внимание учителя географии на себя. Наконец, это получилось.

— Петр Сергеевич, — спросила она, — можно я украду у вас Федора Птицына на несколько минут?

Получив совершенно неожиданную вольную, Федька вышел в коридор. Он то знал, что такие вызовы не предвещали ничего хорошего, и отчаянно прикидывал, что мог натворить и как можно будет наилучшим способом построить возможную защиту. Врать не имело смысла – это Федька Птицын знал прекрасно и вообще он давно усвоил весьма полезную для себя формулу: «в мире очень много правд, поэтому ложь просто не нужна». Но что же все же случилось, и какая правда понадобится в этот раз?

— Послушай, Птицын, — начала Анна Андреевна, — я на прошлой перемене прочитала твое сочинение. Удивлена, не скрою. Скажи мне, а почему так получилось? Твоя версия?
Федька по-настоящему растерялся, наверное, первый раз в своей жизни. Тряхнул головой, переступил с ноги на ногу, раздумывая, как бы не ляпнуть чего-нибудь совсем уж оценко-понижающего.
— Ну… видимо… видимо люди сделали что-то не то, не ту дорогу выбрали, ошиблись где-то? Говорят, что, если Бог хочет наказать человека, он лишает его разума.

Вдруг зазвенел звонок, и Федька с радостью использовал этот чудесный момент, чтобы сорваться с сомнительного разговора. Он стремительно и без предупреждения рванул с места и побежал. Одна за другой захлопали двери, холл наполнился криками и визгами школьников, и мальчика быстро увлекла толпа одноклассников. Кто-то всучил Федьке его рюкзак, девчонки с первой парты кинули ему шоколадный батончик: «За моральный ущерб!», а сам он уже отбивался от какого-то мелкаша из третьего класса, который самонадеянно пытался оседлать его. Только в раздевалке Птицыну удалось избавиться от несостоявшегося наездника, и он с облегчением вышел на улицу.

«Если канализационный люк починили, — загадал он, — пойду домой, если нет — поеду к Славке Клюеву». Шел мокрый, противный снег, из-под импровизированной крышки люка выбивались тонкие струйки пара, похожие на головы фантастических огнедышащих драконов, которые вот-вот поднимутся в воздух и пойдут в наступление на нерасторопных людишек.

В автобусе Федька не одел как обычно наушники, потому что у водителя и так гремело на весь салон что-то очень бойкое, ультрасовременное.

— Сделайте потише, водитель, можно же оглохнуть, — крикнула какая-то бабулька.

Тот крутанул ручку приемника, переключив радио на канал новостей: «Ученые отметили, что за последнее десятилетие катастрофически снизился процент школьников, успешно обучающихся в школе. Это вызывает серьезное беспокойство у специалистов по развитию интеллекта у детей. Такими темпами…».
Что-то щелкнуло. И снова заиграла музыка.