Сырные истории
Сырные истории.Глава 1
-Тыр-тыр-тыр, - сказал холодильник и выключился. С тех пор как приходил мастер, жар спал, и он перестал намораживать толстые слои льда. Работал исправно и ответственно.
Он поселился в доме по улице Друшлачной совсем недавно, но уже успел заработать репутацию любимчика. В него переместили все хозяйские продукты, освободив старшего товарища исключительно под сыры.
В этой странном доме всё превращалось в сыр, даже случайно оставленное после завтрака молоко становилось сырным сгустком без добавления специальных ингредиентов. Верно говорят, когда кто-то занимается любимым делом, вокруг него все преображается и становится волшебным, а сам деятель - волшебником.
Вместо палочки у сыровара было волшебное весло. Он выстругал его собственноручно, специально под свою пятидесяти литровую кастрюльку, другие лопатки не доставали до дна. А сырное зерно он нарезал настоящим мечём. Да-да! Мечём! Когда-то выкованному для тренировок, теперь ему нашлось новое применение.
Чаще всего таинство сыроварения начинается, когда весь дом уже спит. Сыровар закрывается на кухне и дарует молоку вечную жизнь. Много часов подряд он не отходит от своей большой кастрюли, то и дело, орудуя сырным веслом и медленно подогревая молоко. Поглядывает на термометр, от которого тянется длинная нить, тонущая в молочном озере, не давая молоку перегреться. Когда нужная температура достигнута, засыпает бактерии - они сделают вкус сыра особенным.
Спустя время, хорошенько перемешивает содержимое и добавляет то, что превратит жидкость в дрожащий сырный холодец - фермент. Даёт время чуду состояться. А сам в ожидании что-то помечает в бортовом журнале.
Наступает момент волшебства, и молоко оказывается плотным упругим сгустком. Если взять ложку и вынуть кусок, то его место тут же займет прозрачная зеленоватая сыворотка. Вход идет меч. Пронзая толщу до самого дна кастрюли, он нарезает будущий сыр на тонкие пласты, затем, сменяя направление, превращает их в маленькие кубики.
Пришло время вымешивания сырного зерна. Снова загорается огонь и выходит в дозор термометр. Кружась в воронках, сырные кубики отдают свою влагу в общий поток, худеют, скругляются и становятся упругими зёрнышками. Заботливый сыровар выловит и сложит их в корзинки или сырные формы. Так они будут стоять, плача сывороткой, пока не отдадут последнюю жидкость и не уплотнятся.
Глава 2.
Как сыр парился.
Дрожащие сырные зёна объединились в стаи и дружно отправились в сырные формы. Большие пластмассовые стаканы, усыпаные квадратными окошками, стали их временным домом. Сыр сварен. Он будет полутвёрдым, поэтому должен хорошенько отстояться и отдать лишнюю влагу.
- Что будет!? Что с нами дальше будет? - сырные головки нервничали и переглядывались.
- Сейчас нас придавят тяжеленной гирей, и мы начнём стремительно худеть! Чего хуже - превратимся в блины! - причитала особо крупная головка. Ей нравились её пышные формы, и становиться доходягой совешненно не хотелось.
- От чего вы так пессимистично настроены, уважаемая? Нас, наверняка, ждёт увлекательное путешествие в страну Холодосию! Там прохлада и темнота, там стены сырных домов усыпаны прозрачными бусинами живительной влаги!
Среди сыров встречаются восторженные романтики. Если такой сыр оказывался на тарелке загрустившего человека, и он успевал откусить хоть немного, его сердце наполнялось радостью, и он снова улыбался.
- Как бы то ни было, нужно записывать все ориентиры. Куда бы нас ни направили, мы должны вернуться на этот стол и быть задегустированы. Иначе окажемся в собачьей миске. Незавидная участь для благородного сыра.
Случаются и расчётливые стратеги. Съедая кусочек такого, решения принимаются увереннее.
Сыры, как и люди, нуждаются в общении. Особенно, когда приходится чего-то ждать.
Ловкие руки сыровара несколько раз переворачивают сырные головки, почти жонглируя ими подобно цирковому артисту. От этих движений они становятся гладкими и немного уплотняются. Пришла пора отправляться на водяную баню. Прямо в формах сыры размещаются в большой кастрюле на решетчатом подиуме. Крышка закрывается. Подогреваемая небольшим огнём, вода на дне превращаться в пар.
- Вот это да! Вот это поворот!
- Баня! Настоящая баня!
Головки пыхтели и охали, кто-то блаженно постанывал. Хорошо было всем.
Сырные зёрна становятся мягче и, отдавая ещё порцию сыворотки, уплотняют сыр без пресса. Бактерии, которые любят "пожарче", включаются в работу по созреванию. Вся эта мистерия зовётся таинственной стуфатурой.
Завершением сырного веселья будет посол. Принимая соляные ванны, головки окончательно потеряют лишнюю влагу и вберут взамен вкусный солёный суп из воды, соли и уксуса. Соль будет защищать сыр, пока он взрослеет-зреет от разгула чужеродных бактерий, и накормит добрые.
Глава 3
Рикотта убежала
Совершенно опеределённо, все сыровары добряки и весельчаки, а ещё большие труженики. И наш мастер не был исключением. Он варил сыр и угощал, варил и снова угощал.
После варки сыра остаётся душистая и сладкая сыворотка. Своей зеленоватой прозрачностью она похожа на витаминный лимонный напиток в детском саду.
- Ну что, поедемте в унитаз? - предложил неугомонный ковш, - а то не успеете оглянуться, прискачет плесень со своим надувным матрасом и откроет пляжный сезон.
- Как вы немилосердны, батенька! - заволновалась свежая сыворотка, - у меня еще столько добра, что вашим пузатым бокам и не снилось!
Большая кастрюля была полностью согласна. Огонь уже поджаривал еë дно, и она мягко нагревала сыворотку. Весло шустро кружило, не давая пригорать ценному содержимому.
Чтобы волшебство произошло, и получился сыр, сыворотка не должна сильно кипеть. Иначе горячие пузыри разобьют нежные белковые облака и превратят их в белый песок.
Когда жидкость нагрелась на столько, что ее нельзя коснуться, весло уже не танцует. Теперь остается терпеливо ждать.
- Пы-ы-ы-ып! - заорал термометр, зазывая хозяина.
Пора гасить огонь. На поверхности кастрюли появилась мелкая белая пенка.
- Ой-ой-ой! Горячо! - всхлипнула сырная подушка, которая только что родилась из сыворотки. Рикотта - самый нежный воздушный сыр.
- Пы-ы-ы-ып! - опять прокричал температурный страж, - я не понял, где хозяин!?
Огонь полыхал, продолжая разогревать.
- Уймись, негодный! - ворчала кастрюля.
- Я не могу ничего сделать, дровишки такие вкусные и так много кислорода! - дверца в печи была приоткрыта. Воздух щедро подпитывал пламя, и дров было с запасом.
- Пузыри, огромные пузыри! - стонала сыворотка, - начинаю кипеть!
Рикотта поднималась выше и выше на поверхности кастрюли. Бурление сыворотки выталкивало всё сильнее.
- Ааа! Помогите! - визжала сырная подушка и начинала трескаться.
-Пып! Пы-ы-ы-ып! - то и дело орал термометр, в надежде дозваться хозяина.
Кипение толкало с новой силой, и сыр стал разламываться. Сыворотка хлынула через край, увлекая за собой нежные сырные куски. Они падали с кастрюльного обрыва прямо на пол и стайками расплывались по тёплому озеру.
Приготовленные формы подпрыгнули на столе и во все глаза уставились на рикотту. Кастрюля нервно пыхтела. Дрова в печи прогорели и огонь утих. Расстроенный термометр тихо пикал севшими батарейками.
Через некоторое время прибежал заспанный сыровар. На щеке отпечаталась пуговица с наволочки. В распахнутую дверь хлынуло озеро.
- Пропионовы дырки!
Вооружившись дырявым совком, он выловил остатки рикотты из кастрюли и сложил в формы. Пусть стекает до утра. Рассвет встречал, отмывая пол в своей сырной мастерской.
Глава 4.
Как плесень переезжала.
- Так-так! Рассаживаемся! Не толпитесь! Всем места хватит! - командовал штамм голубой плесени, пропихивая собратьев в дырки забытой корки ржаного хлеба.
Над мойкой в куске белой хлопковой ткани отвешивалось сырное тесто. Последние капли неспешно спрыгивали.
- Пожалуй, хватит! - сыровар снял узел и, положив в решето, водрузил сверху десяти килограммовую гирю.
- Ох! - вздохнул сыр, и ткань снова намокла.
- Ничего-ничего! Терпи, благородным сыром будешь! - хихикнула гиря и уселась поудобнее.
Чистые формы ожидали нового гостя, гадая и споря, кем он будет.
- Я же вам говорю: полутвёрдый!
- Да? А зачем тогда его придавили? Он же спрессуется по самые белки!
- Хотите сказать, его к погребу готовят?!
- А для чего тогда нас достали? Для твёрдых сыров мы не годимся.
- Растрещались как сороки, - прервала спор, слитая в банку сыворотка, - гадай не гадай, всё равно испортится.
Формы удивленно замерли.
- Это ещё почему? - подбоченилась гиря, - подумаешь, постоял в тепле, с кислинкой не значит плохой. Моя чугунная бабуля любит покислее, то и дело ржавеет...
Мурча что-то под нос, сыровар освободил из-под гнёта сыр. В его руках, подмигнув сыворотке, блеснул острый нож.
- Вжи-и-иг! - и сырная буханка разложилась тонкими пластами. - Вжи-иг! - рассыпалась на кубики.
Пересыпанный крупными градинами соли, сырный конструктор отправляется в формы. Частые перевороты сделают сырные головки ровными и гладкими.
Достав с верхней полки банку и сняв с нее крышку, сыровар блаженно улыбнулся. Из банки хихикая, глядела бархатная плесень цвета утреннего неба. Аккуратно соскоблив голубые грибы, сыровар отправил их в банку с сывороткой и хорошенько размешал. Кухня замерла в ожидании.
Сыровар вынул головки из форм и дал обсохнуть. Деревянной спицей наделал дырок с разных сторон. Смочил чистый кусок материи в сыворотке и обтёр сыр, заливая раствор плесени в отверстия.
Гиря ахнула. Формы покатились в разные стороны. Сыр дрожал и стучал зубами, которых у него не было.
- Я же говорила - испортится! Плесенью пойдёт, - насупились остатки сыворотки в банке.
- Ну, всё, прибыли, выгружаемся! Отверстий полно, заселяйтесь! Чемоданы не забываем! - объявила плесень. - Раньше чем через две недели не показываемся, обживаемся!
- Кошмар! - выпалила гиря. - Обложили. Теперь только на помойку.
- Ой, не нагнетайте! - успокоила плесень, - какая помойка! Мы сделаем его самым вкусным сыром. Он будет пахнуть мокрым осенним лесом и листвой. А срезом станет похож на мрамор.
Глава 5
Куда пропали дырки.
На стол бухнулась упитанная головка сыра. Кефирный грибок, стоящий неподалёку, икнул от неожиданности.
- О! Никак дозрел?! - обрадовался сырный нож. - Сейчас посмотрим! - и, запрыгнув на сыр, стал плавно врезаться вглубь. Головка развалилась ровными половинками. Сырная мякоть цвета засахаренного липового мёда источала сладковатый аромат и звала снять пробу.
- Я не поняла, а где дырки?! - пошатнулась банка сыворотки, выпустив пузырёк воздуха.
- Ха-ха-ха! - позлорадствовала голубая плесень, - Слепой сыр!
- Крышку захлопни! Тебя не хватало, всех позаражаешь! - рявкнула соль.
Сыр вжался в стол и тихонько всхлипывал.
- Ладно-ладно, я пошутила, - попыталась извиниться плесень, - без глазков ты тоже симпатичный.
- Не переживай! Разберёмся! - заявила кастрюля.
- Пахнешь ты приятно, и на вкус наверняка хорош. - утешал нож.
Посовещавшись, решили поговорить с холодильником. У него внутри жили разные сыры, он много знал, только разговаривать не любил.
- Тише-тише! Дверцу не помните! - заворчал холодильник.
Разбуженные сыры стали возмущаться, но услышав о пропавших дырках, притихли. Ни кому не хотелось оказаться не тем сыром. Холодильник задумался:
- Хм... Интересное дело. Эта головка и две ее сестрёнки, что продолжают лежать на нижней полке, заселялись дважды. Один раз совсем молоденькими, а второй - спустя месяц. Только одна как была, а две сильно потолстевшими.
- Чего дверь расхлебянили!? Холод выпускаете! Сейчас потеть начнем, вся плесень намокнет и перестанет расти! - закричала сырная головка, приоткрыв крышку своего контейнера.
- Думайте, ребятки, больше ни чем помочь не могу, - дверь холодильника хлопнула, - тыр-тыр-тыр!
Все уставились на разрезанный сыр:
- И где же это вас носило? - подбоченилась кастрюля.
- Мы лежали в кладовке... там было чуть теплее, чем в холодильнике, - стала вспоминать головка.
- Ага, значит, теплолюбивые бактерии отогрелись и надышали глазков, - со знанием дела заключил кефирный грибок, - вот сестёр и раздуло.
- А со мной, что не так? Почему мне не надышали? - чуть не плача спросила несчастная.
- С тобой все так. Просто ты лежала полкой ниже, а теплый воздух поднимается вверх. Твоим бактериям не хватило тепла, чтобы проснуться, - объяснила молочная бочка. Она частенько стояла в кладовке в ожидании новой порции свежего молока.
Сыровар отрезал кусочек вскрытого сыра, и завернув в блин, положил на сковороду. Жар вытопил масло и расплавил его так, что сырные резинки долго тянулись за откусанным блинным конвертиком.
Ароматный и немного сладкий сыр был с аппетитом съеден на завтрак.
Глава 6
Сыровар заболел.
Уже целый месяц на кухне не пахло сывороткой. Кастрюли запылились, сыворотка помутнела, кефир перекис и даже плесень приуныла.
- Чха-а-а! - чихнула большая кастрюля, и облако пыли поползло к потолку.
- Будьте здоровы! - пожелала с верхней полки банка с солью.
- Если так и дальше пойдёт, мы тут все мхом порастём, - высказал свое беспокойство забытый кусок сыра.
- Вам ли печалиться! Вы настолько высохли, что даже для плесени стали не интересны. Разве что мухи позарятся и то, с большой голодухи, - безжалостно заявил кусок мыла.
Настроения варить сыр совсем не было. Сырный инспектор не одобрил участие в главной сырной выставке. Сыровар расмтроился и впал в уныние. Он много спал, мало ел, думал и совсем не открывал сырный холодильник. Беспокойство обитателей росло.
- Нужно что-то делать!
- Что тут поделаешь?
- Давайте позовём врача!
- Да приходил врач.
- И что?
- Что-что, потеря вдохновения у нашего сыровара.
- Ах!
- Как!?
- Вот так.
- Что назначил?
- Дегусацию сыров и горячие молочные уколы.
- Ой!
- На дегустацию он не пошёл, а от уколов прячется в туалете.
Оказывается, большие дяденьки жутко боятся врачей, уколов и что дело, которое они делают, окажется никому не нужным.
- Боюсь, уколы не помогут, - кряхтя, стал рассуждать холодильник, - надо бы вдохновение отыскать.
- Как же он, лёжа на диване, его отыщет? - удивился дырявый половник. Он точно знал, что, не черпнув сыворотки, не выловить сырного зерна.
Кастрюля, гиря для пресса, нож и банка с солью переглянулись:
- Будем помогать!
- Ну, уж нет! Это без меня! Я смываю пену! - задрало нос мыло.
- И без тебя справимся. Нам нужен план, - зашуршала кристаллами соль.
- Я изрублю все страхи! - заявил нож, рисуя в воздухе восьмёрку.
- Хорошо бы отыскать новый рецепт сыра, да посложнее, - размечталась кастрюля.
- Легко! Я такая древняя, что рецептов на пятитомник хватит! - обрадовалась соль.
Холодильник от себя обещал поспособствовать скорейшему созреванию хранящихся в нём сыров, чтобы порадовать сырного папу.
- Лечу-у-у-у! - завопила крышка, закрывавшая банку с кефиром. Она больше не могла сдерживать толпу весёлых пузырей. Кефирный фонтан хлынул из банки, заливая всё вокруг. Отлетая, крышка врезалась в висевший на стене половник. Тот от неожиданности спрыгнул с крючка и угодил в большую пустую кастрюлю.
- Бом-м-м!
Перепуганный спросонок сыровар забежал на кухню и наступил в кефирную лужу.
- Щу-ух! - и пол уговорил поспать ещё.
В попытках удержать равновесие он схватился за висящий на краю полки передник. Крепление не выдержало, полка накренилась, и на распластанного в кислой луже сыровара посыпались: банка чая, миска конфет, печенюшки, мешочек сахара, пачка соды и сверху всё это богатство припечатало пакетом муки.
Глава 7
Сыровар открыл глаза и, приподнявшись, обнаружил себя на белоснежном ковре. Пахло свежими грибами и осенним дождём. Он встал, и ковёр под ногами закачало как надувной матрас. Сделав несколько шагов и оказавшись на краю, он понял, на чём стоит. Это был сыр! Душистый сыр с мягкой сердцевиной в пушистой шубке из белой плесени. Рядом лежал ещё один, а за ним ещё. Всюду были понатыканы сырные головки. Одни походили на маленьких кроликов, другие на сморщенные руки любимой бабушки, а третьи были совсем лысыми. "Камамбер разной зрелости!" - вдруг понял сыровар.
Кто-то захихикал:
- Узнал! Узнал! - обрадовались сыры.
Спустившись на дощатый пол сыровар стал аккуратно пробираться среди сыров, стараясь не повредить нежные корочки. Откуда-то доносилось жалобное всхлипывание. Пройдя немного, он увидел еще совсем гладкую головку с черным пятном на боку.
- Не подходи! Я заразная! - предупредила сырная страдалица, - меня коснулась чёрная плесе-е-ень! - и зарыдала.
- Ах! - испугались соседки и попытались отстраниться.
От места происшествия тянулась слегка заметная чёрная дорожка. Сыровар пошёл по следу. То там, то здесь плакали чумазые сыры. Но ядовитой чёрной плесенью не пахло. Воздух становился влажнее, а следы всё ярче. Впереди кто-то завизжал. Сыровар ускорил шаг. Проходы между сырами петляли и были такими узкими, что особенно не разбежишься.
Неожиданно ряды сыров закончились, и на пути встала стена с полками. Здесь стояли многочисленные бутылки с квасом из сыворотки, пузырьки с заквасками и колбочки с полезными сырными бактериями.
- Бзды-ынь! - зазвенели стекляшки на разные голоса, будто кто-то заиграл на верофоне**. Они толкались и ловили равновесие.
Между полом и полкой с пузырьками зияла дыра. Сыровар сразу взмок, представив, как висит на кончиках палацев над пропастью, и они медленно соскальзывают. "Бррр!" Одна бутылка с квасом не удержалась и со свистом бухнулась, угодив прямо в сырную головку. Упругая корочка натянулась и лопнула. Наружу поползла жидкая сырная середина, источающая ореховый аромат.
Снова дзынькнули пузырьки и за ними мелькнуло что-то чёрное. Сыровар забрался на свалившуюся бутылку и как по мосту перешёл на полку. Аккуратно ступая по краю, он добрался до места, где позвякивало. За бутылками, вжавшись в стену, дрожал, всем тем, что от него осталось, чёрный кусок.
"Древесный уголь!": догадался сыровар.
- Нет! Я чёрная плесень! - огрызнулся уголёк и приготовился к худшему.
" Какая же ты плесень! Она вредительница и как раз тебя очень боится. Где есть уголь, там никогда не заведётся плесень. А сыры в угольной корочке сделают праздничным любой стол".
- Но сыры сказали, что я плесень…
" Они ошиблись".
От радости уголёк бросился на шею своему разоблачителю. Вдруг дверь холодильника распахнулась, и сыровар полетел вниз.
*Камамбер - сыр с белой коркой из плесени с жидким нутром.
**Верофон - музыкальный инструмент из стеклянных трубочек.
Глава 8.
Перезагрузка.
Затылок болел от встречи с полом. Сверху смотрел потолок знакомой кухни. Утренний луч солнца щекотал сыровару нос, уговаривая просыпаться.
- Тыр-тыр-тыр! - тарахтел холодильник. Кефир попахивал... Всё призывало к трудовому веселью.
К вечеру начищенная кастрюля блаженно блистала, обнимая горячую сыворотку. Огонь печи похрустывал свежими дровишками. Кипение усиливалось. Выпарившись до половины, жидкость загустела и стала похожа на кисель.
- Вы восхитительно благоухаете! - отвесил комплимент кувшин со свежими сливками.
- Но-но! С этой барышней тебе не по пути! - набычился уксус.
- Вы ещё подеритесь! - усмехнулось весло, которым сыровар помешивал в кастрюле.
На кухне пахло так, будто испекли огромную творожную ватрушку. Густой сладкий аромат висел в воздухе и, вдыхая его, казалось, что уже поел.
- Ай-Ай! Как бы ни подгореть!
Сыворотка становилась всё гуще и начала темнеть.
- Без паники! - крикнул кувшин со сливками и развернул носик в сторону кастрюли.
- Ты куда!? - возмутился уксус, упал набок и покатился наперерез.
- Ой-ой! По аккуратнее! - зашуршал расстеленный на столе пергамент, - испортите мне поверхность, куда колбасу будем заворачивать?
- Какую еще колбасу, у нас тут не мясная лавка, - удивились дуэлянты.
- Само собой не из мяса!
Сыровар хорошо размешал содержимое кастрюли, взял кувшин и тонкой струёй влил сливки.
- Ух! - над кастрюлей поднялся пар.
Сливки охладили густую сыворотку, и кипение замедлилось. Запахло варёной сгущенкой. Пузыри с трудом лопались, оставляя вмятины на поверхности гущи.
Когда весло стало вязнуть, сыровар выложил пасту цвета ириски в пергамент и закатал колбаской.
В холодильнике этот сыр остынет, и его нарежут ломтиками или намажут на хрустящий кусочек хлеба. Самый необычный сыр или даже десерт обрадует детвору и удивит своим контрастным сладко- солëным вкусом.
Глава 9
Сырная канитель.
Бывает, откроешь утром глаза, потянешься как кот, и так хорошо и уютно станет, улыбка сама собой расползается, вроде шторы на окнах. Радость просится наружу так, что если срочно не поделишься, точно лопнешь. И чтобы не разлететься на кусочки человек начинает творить.
Сыровар больше не грустил, не мечтал о выставке, а варил и готовил праздник. Бородатые сыры, зревшие больше года, готовились удивлять вкусом, а игристые квасы щекотать носы.
Накрыв во дворе дома стол скатертью, урчащий от удовольствия сыровар перетаскивал содержимое сырного холодильника. В центре уселся торт из нежнейшей рикотты, невесомее десерта невозможно придумать. Белоснежный крем как мухомор наоборот утыкан красными ягодами засахаренной брусники. Вокруг водят хоровод камамберы. У них срезаны шляпки, и жидкая середина манит макнуть сухарём. Тонкие пласты вчерашней не мясной колбасы легли на поджаренный хлеб.
Неподалёку потрескивает костёр и греет котелок с водой. Вездесущая детвора уже подставляет огню кривые ветки с белыми кусками сыра. Пламя покусывает сырные бока, украшая золотым узором детское лакомство.
Сыровар опускает кусок молодого сыра в горячий котелок, скоро вынимает и растягивает в разные стороны. Соединяет концы и снова тянет. Ребятня, открыв рты, смотрит на резиновые нитки. Кто-то дёргает и слышит:
- Беу-ум!
Вот каждому вручен горячий сырный пластилин. Лишившись в горячей воде кальция, который делает кости крепкими и твёрдыми, сыр обмяк и стал тягуч. В умелых руках он превращался в сырные шарики, мешочки, узелки, косы и даже в хрюшек и медвежат.
Шарики поселятся в солёном бульоне, будут гладкими и мягкими. Мешочки и звери повиснут в холодильнике и станут твердыми как настоящий сыр. Заплетённые сырные косы закоптятся и сохранят каждую ниточку отдельной.
Дети смеялись и путались в сырных нитках, откусывали и наматывали на руки. Потом все вместе тянули одну длинную предлинную верёвку. Её хватило, чтобы обойти весь стол.
Квас в бутылках потихоньку нагрелся и стал шипеть и брызгать из под крышек как огородная поливалка. Дети визжали и подставляли рты под сладкие струи. И только мороженное смогло их отвлечь от такого увлекательного дела. Йогуртовое мороженное с черничным вареньем каждый получил с собой.
Довольные гости медленно разошлись. Звёздное небо ночи укрыло день. Гад домом повисла сырная луна. Сыровар смотрел на догорающий огонь и думал: " Если любимое дело приносит кому-то радость, оно совершенно точно нужно".
