Многообразная керамика
МНОГООБРАЗНАЯ КЕРАМИКАДрузья, вы когда-нибудь задумывались, насколько разнообразной может быть керамика? Глиняный горшок и изысканный фарфоровый сервиз, яркая, глазурованная майолика и тёмный, словно отлитый из чугуна кувшин, практичная облицовочная плитка и кружевная, белоснежно-синяя гжель – всё это керамика.
Сколько непонятных слов, возможно, скажете вы – майолика, керамика, гжель…
Давайте попробуем вместе разобраться что к чему?
С чего всё начиналось?
Ещё в давние-предавние времена люди пришли к пониманию, что утолять жажду и принимать пищу удобнее не руками, а с помощью различных предметов, ёмкостей и плоскостей. В ход шли палки, листья, кора, камни – словом всё, что было поблизости и помогало решить задачу в моменте. С переходом от кочевого к осёдлому образу жизни каждый раз искать новую посуду стало неудобно и её начали изготавливать – опять же из дерева, камня, глины и металла. Все эти направления сохранились до наших дней и невероятно усовершенствовались!
Но вернёмся к керамике. Представьте, что вы взяли кусок глины и слепили тарелку. Вложили свои силы, время, старались. Подождали, когда изделие высохнет и решили поесть. Тарелка испачкалась. Вымыть? Тогда она размокнет и опять превратится в бесформенный комок. Значит надо её как-то укрепить? Может, чем-то покрыть поверхность или обжечь? То, что сейчас кажется очевидным и простым, наши предки постигали годами и даже веками. История керамики – это познавательный экскурс в прошлое, а ещё – увлекательное географическое путешествие. К слову, считается, что термин «керамика» родом из Древней Греции и пошёл от гончарного поселения – Керамик в одном из районов Афин.
Итак, глину додумались обрабатывать высокими температурами – обжигать и из мягкой осадочной породы получили водостойкий, упрочнённый материал. А всё, что сделано на основе обожжённой глины и называют керамикой. Дальше дело за человеческой любознательностью, трудолюбием и мечтой.
Драгоценное сияние Востока
Название «майолика» происходит от испанского острова Мальорка, освоенного, вероятно, столь же давно, как и сама керамика. Приличные размеры, благоприятный рельеф и климат, а главное, удачное расположение на пересечении морского пути между Европой, Северной Африкой и Ближним Востоком буквально притягивали к острову завоевателей. Мальорка находилась под влиянием могущественного Карфагена, была пристанищем пиратов, частью Римской империи, Византии... Нам же сейчас интересен мавританский период – время господства исламских племён из Северной Африки.
Пожалуй, самая дорогая посуда – золотая или серебряная. Но в исламе, например, такая роскошь не поощряется, считаясь чрезмерной. А ведь посуда издавна была мерилом достатка. Как же быть? Решение нашлось изысканное: украсить глиняную поверхность так, чтобы затмевала своим узором любое злато-серебро! Легко сказать…
Из поколения в поколение гончары с южного Средиземноморья совершенствовали производство майолики. Взятую за основу глину усиливали добавками – песком и истолчёнными минералами. Обжигали, и даже после этого, черепок оставался пористым, а само изделие недостаточно прочным. Тогда керамику стали покрывать или иначе – обливать специальной эмалью, поэтому майолику ещё называют «обливной керамикой». Сверху, по эмали, создают узор, преимущественно яркими, спелыми цветами, а после наносится закрепляющий прозрачный, глазурный слой. В состав таких глазурей входят соединения металлов и кварцевый песок. При высоких температурах металлические частицы окисляются, а песок плавится и образует на поверхности изделия защитную стекловидную плёнку. Всё вместе даёт особенное сияние, отсюда и встречающееся название таких глазурей – люстр (от латинского lustro – освещать).
Постепенно мавританская керамика стала проникать в Европу, но не из религиозных убеждений. Войны и эпидемии, сотрясавшие европейские страны, опустошали казну и вынуждали правителей бережнее относиться к серебру и золоту, а местную знать – по достоинству оценить богато украшенную посуду заморских соседей. Завозили её через Мальорку, отсюда и пошло название «майолика».
Итальянское наследие
Конечно же и европейцы не сидели «сложа руки». И они неустанно развивали своё гончарное искусство. Со временем широкое признание обретает флорентийская керамика. Освоив лучшие мировые традиции, местные художники, скульпторы, керамисты, сотрудничая, а иногда и соперничая друг с другом, вывели производство майолики на небывалый уровень! Однако у каждого успеха есть обратная сторона. Чем сильнее гремела слава мастеров, тем меньше лесов оставалось близ Флоренции – их вырубали на топливо для обжиговых печей. В том числе и по этой причине, центр производства керамики постепенно стал смещаться на северо-восток Италии, в город Фаэнца. Особое качество здешних глин и усовершенствованный рецепт покрывной эмали придавали изделиям необходимую прочность и насыщенную белизну, чем напоминали ставший невероятно популярным китайский фарфор. И пусть такая керамика была всё же мягче фарфора и не столь изящна – это был успех, который закрепили названием местности: именно от итальянского города Фаэнца происходит слово «фаянс».
Азиатская загадка
Несколько веков Китай бережно хранил секрет изготовления фарфора. Тонкий, хрупкий, пропускающий свет, но прочный. Наидостойнейший. И ни-ко-му.
День и ночь постигалось и оттачивалось мастерство изготовления этого удивительного материала. Путём проб и ошибок создавался свой, причем уникальный в каждой провинции, рецепт. Но даже при таком многообразии прослеживалась верность народным традициям и недостижимо высокое качество.
В соседней Японии производство фарфора началось позднее. К безупречному качеству японцы добавили своё понимание прекрасного – сдержанный рисунок, подчеркивающий совершенство самой керамики. Но и японцы оказались те ещё молчуны, умеющие также бережно хранить секреты.
Караваны, гружёные специями, шёлком, фарфором шли через Индию, Иран, Турцию и уже оттуда направлялись в Европу. Именно с Ближнего Востока к нам пришло слово – фарфор. Есть версия, что это транскрипция названия одной из китайских провинций, известной своими мастерами.
Чтобы довести ценнейший груз в целости и сохранности, фарфоровые изделия заблаговременно помещали в ростки пшеницы, которые, прорастая, крепко и надежно его обволакивали. В Европу, благодаря такой упаковке, фарфор поступал целым и невредимым и ценился наравне с золотом, его так и называли «белое золото».
Долго европейцы бились над фарфоровой загадкой. Чтобы понять главное отличие фарфора от фаянса, майолики или просто обожжённой глины достаточно посмотреть на их осколки. Фарфоровый черепок не пористый и глиняный, как у других керамических изделий, а словно стекло – цельный и однородный. Такую монолитность даёт, например, кварц, который при нагревании расплавляется и равномерно распределяется между частицами глины, пропитывая её насквозь. Однако, чтобы кварц начал плавиться, необходимо разогреть печь более чем на 1700 градусов, а такие температуры не выдержит ни одна глина, сгорит. Значит, необходимы добавки, которые возьмут часть жара на себя? Чего только не перепробовали европейские мастера! Одна из таких попыток – добавление раковин моллюсков – порчелло, и дала более привычное для европейцев название фарфора – порцелин.
Лишь в начале 18 века, в немецком городе Майсен, местный алхимик Иоганн Бёттгер вместе с графом фон Чирнхаузом объединили каолин, китайский камень и алебастр и получили высочайшего качества керамику, которая спустя время прославится на весь мир, как мейсенский фарфор. Примерно в то же время французский священник-миссионер Франсуа Ксавье Д'Антреколь, находясь в Китае, описал традиционную технику изготовления фарфора, а в середине 18 века англичанин Томас Фрай добавил к шликеру обожженную костяную муку (перемолотая в порошок кость крупного рогатого скота) и получил изящный и очень прочный костяной фарфор.
Многовековая тайна была разгадана.
Керамика в России
Почти в любом краеведческом музее, в самых разных городах нашей страны, вы наверняка встретите глиняные черепки, рассказывающие не столько о местном гончарном ремесле – это подразумевается само собой, сколько о возрасте данного поселения.
Керамику на Руси любят и знают давно. Например, резиденция Андрея Боголюбского, возведенная в 12 веке на слиянии рек Нерль и Клязьма, была облицована керамическими изразцами, выполненными местными мастерами. Их высокое качество и цветовое многообразие поразили даже искушённых гостей из Византии.
В 14 веке, в наследственной грамоте Ивана Калиты упоминаются гжельские земли. Московский князь по достоинству оценил прекрасные белые глины и завещал эти территории своему младшему сыну Ивану. О развитом здесь гончарном промысле говорит само название «Гжель», происходящее от глагола «жечь».
С 15 – 16 веков известность получают Филимоновская и Дымковская глиняные игрушки, что подсказывает – близ Тулы и Вятки тоже были свои керамические центры. Ведь издавна повелось: мужчины занимаются гончарным промыслом, а по женской линии, от матери к дочери, передавались традиции создания глиняной игрушки. Случалось, производство посуды в таких районах сходило на нет, а игрушки, наоборот, заслуживали широкое признание.
Новый виток развития керамического производства в России начался при Петре I. Покорённый делфским фарфором Пётр Алексеевич стремился прижить затейливое производство дома. Считается, что первая отечественная фабрика по выпуску фаянсовой посуды была открыта в 1724 году в Москве купцом Афанасием Гребенщиковым. Позвал, якобы, Афанасий Кириллович двух своих сыновей и изложил суть дела: дескать, глина – товар недорогой, а вот хорошая посуда из неё уже совсем по-другому оценивается. Так и решили. Глину белую, первосортную привозили на фабрику из Гжельского уезда, а посуду, весьма искусную кстати, делали в Москве, в Таганской слободе. И хотя спустя время производство Гребенщиковых, не выдержав конкуренции закрылось, с этой семьёй мы ещё встретимся в нашей книги.
Императорское «белое золото»
В сентябре 1736 года Академия наук направила трёх талантливых студентов в немецкий город Марбург постигать математику, механику, физику, химию и другие важные науки, дабы по возвращении обогатить родное отечество приобретенными знаниями. Один из этих студентов – Михайло Васильевич Ломоносов. Его имя, думаю, хорошо вам известно. А вот о Дмитрии Ивановиче Виноградове стоит рассказать подробнее. Именно благодаря этому человеку в России появилось своё «белое золото».
В знак особой ценности фарфора, его производство в нашей стране начнёт зарождаться непосредственно при императорском дворе. Сперва из Швеции пригласили алхимика Христафа-Конрада Гунгера. Но то ли европейские технологии не были рассчитаны на русские глины и минералы, то ли что-то другое, в общем, не получилось. Тогда ответственным за будущее российского фарфора назначили Виноградова. Непрерывно, более 10 лет, Дмитрий Иванович исследовал, сопоставлял и записывал полученные результаты, причём специальным шифром – его работа проходила в строжайшей секретности и в немыслимых условиях! Виноградов не только научно описал, а фактически разработал всю технологию фарфорового производства «от и до»: добился столь желанного рецепта фарфоровой массы, изобрёл способ производства глазурей и красок по фарфору, усовершенствовал метод формовки и спроектировал обжиговые печи. Это был невероятный успех!
Фарфоровые короли России
Про людей из богатой, зажиточной семьи англичане говорят: «Родился с серебряной ложечкой во рту». Трудно сказать, были ли предки Франца Гарднера людьми состоятельными. Известно одно – сам он был человеком редкого везения! Всё, за что брался Франц, давало отменный результат и хорошую прибыль.
Купец с Британских островов Гарднер приехал в Россию в тридцать с небольшим, по тем временам солидный возраст. Поначалу занимался лесом и сахаром, а после заинтересовался фарфором. В ту пору очень многие желали отливать своё «белое золото», но фортуна улыбалась лишь избранным. Не удивительно, что новый интерес удачливого англичанина не всем пришёлся по душе.
Дабы избежать досужих разговоров, Франц Яковлевич разместил своё производство в дремучих лесах, почти за 100 км от Москвы, в небольшом селе Вербильцы. Гарднер не стал ломать голову над секретом фарфора, он пошёл другим путем. Помните основателя первой керамической фабрики Гребенщикова? Один из его сыновей, Иван Афанасьевич, в результате долгих поисков открыл всё же секрет изготовления фарфора. Однако для дальнейшего развития производства требовалось очень много денег или субсидия от государства. Ни того, ни другого у Гребенщиковых не было, и ивановскую технологию выкупил Франц Яковлевич. В добавок британец пригласил в Вербилки опытных мейсенских мастеров и вскоре явил свету высококачественный фарфор Гарднера.
Существуют две расхожие легенды. По одной из них, Екатерина II, желая выслать хваткого купца из России, заказывает ему четыре орденских сервиза – мол, не сделает – пусть пеняет на себя. Изготовить хотя бы один такой сервиз, не уступающий по красоте и качеству мейсенскому, было задачей не из лёгких. Четыре – почти невозможно. По второй версии, Императорский фарфоровый завод, перегруженный заказами, просто не успевал выполнить в срок необходимые сервизы и Екатерина, без какого-либо скрытого умысла, обратилась к новоявленному фарфоровому фабриканту. Как бы то ни было, Гарднер справился. И то, что раньше покупали в Германии «у мейсенов» или отливали на «Императорском» – теперь спокойно могли доверить Вербилкам. Задумка Гарднера – заполонить Россию собственным фарфором, становилась реальностью. Окончательно же сделали фарфор доступным каждому – известные предприниматели Кузнецовы.
После кончины Франца Яковлевича, единственным достойным продолжателем дела отца стал его старший сын, но и он прожил недолго. Промысел в Вербилках начал постепенно угасать и через несколько десятилетий, почти остановившееся предприятие приобрёл Матвей Сидорович Кузнецов.
Четыре поколения династии Кузнецовых неразрывно связаны с керамическим делом. Её основатель, Яков Васильевич Кузнецов, благодаря природному уму и трудолюбию выкупил себя у помещика и создал небольшое производство на гжельских глинах. Его сын, Терентий Кузнецов, переняв мастерство отца, открыл новую фабрику во Владимирской губернии, в деревне Дулёво – ныне знаменитый Ликино-Дулёвский фарфоровый завод. Внук, Сидор Терентьевич, освоил производство керамики в Риге, а наследник славной династии, Матвей Сидорович Кузнецов объединил все семейные и купленные им заводы в «Товарищество производства фарфоровых, фаянсовых и майоликовых изделий М.С.Кузнецова» и исполнил заветную мечту своих предков – создать фарфоровую империю и сделать фарфор доступным всем.
Абрамцевский триумф
1890 год. Франция. Всемирная выставка в Париже. Внимание посетителей приковано к керамическим скульптурам и изделиям из России. Итальянцы, немцы, французы, голландцы, англичане – может и не первыми придумали керамику, но усовершенствовали её производство до высочайшего уровня! И тут, на тебе: золотая медаль уходит русскому экспоненту Мамонтову! Да и по другим номинациям впереди художники и мастера из России – Коровин, Врубель, Головин…
Исток этого триумфа – в небольшой подмосковной усадьбе Абрамцево, которую крупный предприниматель и меценат Савва Иванович Мамонтов выкупил у известного вам писателя Сергея Тимофеевича Аксакова.
Частыми гостями в приобретённом имении были художники и скульпторы В.Д. Поленов, В.М. Васнецов, И.Е. Репин, М.М. Антакольский, К.А. Коровин, М.А. Врубель. Принято считать, что большие таланты, словно отдельные Вселенные, каждый, сам по себе – сила, мощь, личность, величина! А вместе – трения, соперничество и ревность. Магнетизм личности Саввы Ивановича объединил всех.
Интерес к гончарному ремеслу появился в Абрамцево благодаря художнице Елене Дмитриевне Поленовой, которая обучалась этому направлению в мастерских Москвы и Парижа. Постепенно увлечение охватило и жителей, и гостей усадьбы. Перенимая опыт итальянцев и французов, наши старались не просто повторить, а сделать ещё лучше!
С.И. Мамонтов приглашает в Абрамцево молодого талантливого технолога Петра Ваулина, который после долгих экспериментов предлагает проводить заключительный этап обжига керамического изделия без доступа кислорода. Благодаря этому, глазури, содержащие оксислы металлов, восстанавливаются в металле и образуют тонкую плёнку, которая и даёт радужно-переливающееся сияние. Помните, мы уже встречались с похожим эффектом в мавританской майолике?
Ярославская сказка
В 1992 году ярославские художники Наталья Павлова и Евгений Шепелёв создали мастерскую по изготовлению керамических изделий в технике майолики. Мало кто тогда отнёсся всерьёз к этому начинанию, а получилось очень даже здорово. Несмотря на свою относительную молодость, ярославская майолика уже известна далеко за пределами России.
Статуэтки, ёлочные игрушки, изразцы сначала, подобно сказке, рождаются в замыслах художников. Затем, создаётся пластилиновая или глиняная скульптура. На следующем этапе её погружают в гипс, который обволакивая, перенимает каждый штрих, а при высыхании в точности повторяет контур исходной скульптуры. В полую форму из гипса заливают сырьё, выдерживают необходимое время, дают изделию обсохнуть, обжигают и расписывают.
В продолжение традиций древних мастеров основное внимание в майолике придают цвету. При производстве посуды, например, здесь используют эффектарные глазури, особенность которых в несоответствии цвета глазури до её обжига и после. Даже опытные керамисты не всегда знают наперёд – какой именно оттенок и узор получит изделие на этот раз. Многое зависит от способа нанесения глазури, толщины слоя и температуры обжига.
Говорящие узоры
Цветовая палитра керамики поистине впечатляет! Радужные и эффектарные глазури, яркие краски. Казалось бы, как при таком разнообразии не затеряться и создать свой собственный стиль? Оказывается, и это возможно.
Знаменитый узор Императорского фарфорового завода – синяя с золотом «сеточка» был создан в Блокаду, в 1944 году художницей Анной Адамовной Яцкевич. Полагают, что это своего рода реплика «Собственному» сервизу, выполненному ещё Дмитрием Ивановичем Виноградовым для императрицы Елизаветы. Единственное, виноградовский орнамент представлен в розовом цвете. Поэтому рассматривают и другие версии. Например, синяя по белому сетка могла ассоциироваться у художницы с заклеенными бумагой окнами блокадного города, чтобы они не трескались от бомбёжек. Или с трещинами на замёрзших реках, где брали воду, а для этого долбили лёд – такие предположения тоже есть. Как бы то ни было, узор, придуманный в такой тяжёлый для Ленинграда период, получился торжественным и даже праздничным.
Дулёвский фарфор выделяет знаменитая «дулёвская Агашка». Пока европейские мастера переносили на керамику гравюры известных художников или создавали причудливые «шинуазри и какиэмоны», наша Агафья, чуть ли не пальцем, как слагают об этом легенды, расписывала свои розаны. Со временем этот узор стали наносить широкой кистью, особой техникой, но кажущаяся незатейливость рисунка остаётся прежней.
Гжельская керамика, благодаря самобытной ручной росписи, ассоциируется у многих с заснеженной русской зимой и по праву является одним из символов России. Однако первые гжельские изделия по своей цветовой гамме мало напоминали привычный нам бело-синий узор. Это была одноцветная керамика, которую позднее стали дополнять рисунками коричневого, жёлтого, зеленого или синего цвета. И лишь спустя несколько веков, заимствовав традиции китайских и голландских мастеров, адоптировав их под нашу культуру, гжельцы перешли на синюю по белому роспись.
На Урале, в небольшом городке Сысерть, родился известный сказочник Павел Петрович Бажов, поэтому на узорах местного, сысертского фарфора часто можно встретить ящерку или орнамент, отражающий красоту и ценность уральских самоцветов.
Лепные цветы, визитная карточка Кисловодского фарфора, появились лишь к 1975 году. Объёмный декор требует большого умения: кусочки фарфоровой массы надо быстро отделить пальцами и успеть сформировать композицию пока они не застыли.
Бывает и естественный, возрастной узор. Как на лице человека появляются морщинки, так и глазурованная керамика со временем покрывается трещинками – кракелюром (от англ. to crackle – трескаться). Только фарфор не «стареет». Кракелюр для него явление редкое и то скорее означает не возраст, а брак.
А встречается и совершенно чёрная, монохромная керамика. При внешней сдержанности технология её производства очень даже непростая! Сначала гончар создаёт задуманную форму. Затем гладким твёрдым предметом, например, камнем или обратной стороной ложки, тщательно зашлифовывается вся поверхность будущего изделия – так, чтобы не осталось ни малейших трещинок. Сделать это важно быстро, пока глина не высохла, и умело, сохранив заданную форму. Только потом начинается обжиг и он тоже особенный. Если белую или цветную керамику стараются всячески защитить от сажи, чёрнолощёную, напротив, важно, как следует «закоптить». Для этого используют сильно дымящее топливо, например, сырые дрова. Изделие помещают в печь, где оно медленно томится, без доступа воздуха, вбирая свой чёрный цвет. Чёрнолощёные горшки и кувшины не только внешне напоминают надёжную чугунную посуду, но и, действительно, прочные.
Сейчас это уже не секрет, но всё же…
Чтобы изготовить высококачественную керамику, например, фарфор, понадобится светлая глина или каолин, кварц и полевой шпат. У каждого завода до сих пор своя рецептура и пропорции, но в любом случае исходное сырьё сперва тщательно подготавливают: песок просеивают и очищают, кварц и полевой шпат перетирают в мелкий порошок, глины измельчают. После, все компоненты объединяют и повторно перемалывают до однородной массы в специальном барабане – мельнице. Добавляют воду, ещё раз перемешивают (уже в другой мельнице), тщательно очищают смесь от различных примесей и получают шликер – в меру жидкую, светло-серую фарфоровую массу.
Шликер заливают в специальные гипсовые формы. Поэтому и говорят, что фарфор «льют». Справедливости ради заметим, что не только фарфор. Этот способ до сих пор основной на многих керамических фабриках – все уникальные, сложные по своей форме предметы отливаются вручную, в гипсовых формах.
В советское время на крупных производствах стали работать с твёрдой фарфоровой массой. Для этого, в специальных пресс-фильтрах отжимают лишнюю воду, откачивают воздух и разрезают полученное вещество на небольшие фарфоровые «колобки» или «колбаски». Повышение твердости исходного сырья позволяет автоматизировать, а значит быстрее и больше изготавливать типовых ёмкостей – тех же тарелок или чашек.
Получившиеся изделия просушивают и проверяют на качество. А дальше, в зависимости от того, будет ли роспись подглазурной или надглазурной, отправляют художникам или на глазурование. И вновь повторяют цикл: обжиг – роспись – обжиг. Количество обжигов зависит от сложности рисунка, а сам процесс производства длится несколько дней. Вот такое трудное, но очень красивое и любопытное производство, друзья.
***
Говорят, разбитую чашку нельзя склеить. Жаль, не то слово! Особенно, если речь идёт о дорогом и значимом для вас предмете.
Ну, почему же нельзя? – подумали японцы и предложили миру свой необычный способ – кинцуги – реставрацию керамики, при которой части изделия бережно соединяют и покрывают места стыков или трещины специальным лаком, смешанным с золотым, платиновым или серебряным порошком. Получается и целостность, и ещё большая ценность. Согласитесь, достойное и красивое решение? А главное, очень точно передаёт многовековую историю керамики – когда в одной работе собраны воедино неутомимый поиск, опыт, мастерство, душа и тепло человеческих рук.
Уточнения:
Черепок – осколок, фрагмент керамики, характеризующий её состояние независимо от формы изделия.
Каолин – белая глина, от китайского названия Гаолин в провинции Цзянси, где она впервые была обнаружена.
Китайский камень – разновидность полевого шпата.
Орденский сервиз – комплект посуды, предназначенный для торжественных приёмов кавалеров соответствующего ордена. Традиция чествования своих героев существовала в разных странах. В России её ввела Екатерина II и по её же личному заказу изготовлены Георгиевский, Андреевский, Александровский и Владимирский орденский сервизы, соответствующие наградам того времени. Например, самый большой из орденских – сервиз Св. Владимира был рассчитан на 140 персон! И включал несколько видов тарелок, чашек, супницы, корзинки, солонки, даже ручки для столовых приборов отливали из фарфора!
