Фрикадельки убегают через забор
ФРИКАДЕЛЬКИ УБЕГАЮТ ЧЕРЕЗ ЗАБОР«Отчего она такая красивая? — думал я, глядя на незнакомую девочку во дворе. — Вон, Катька, из моего класса, тоже с косами, и тоже в платье. А самая обыкновенная. А эта... Неземная какая-то. Как Царевна Лебедь. Ну, точно! Только та в Русском музее висит, а эта на качелях качается».
— Вы знаете Соню?
Я даже вздрогнул. Позади на скамейке сидел пожилой человек. И глядел на меня в упор.
— Неет, - запнулся я, и отчего-то покраснел, как мамина помада.
А Царевна Лебедь спрыгнула с качели и говорит:
— Ой, дедушка, да это же Витя Морозов. Мы с ним в школу искусств, в группу дошколят, ходили.
«Надо же! Это ж Соня Красина. Только я давно в музыкальную школу не хожу. У меня хоккей три раза в неделю», - думаю про себя.
— А ты какой инструмент выбрал? — спросила тут Соня и улыбнулась так, что у меня горло сдавило. И мозги, видно тоже, потому что я возьми, да и брякни:
— Пианино.
— Вот здорово, — говорит Соня, — И я тоже. Завтра, кстати, в филармонии концерт праздничный. Я буду играть Эдварда Грига «Утро». Играешь его?
— Угу, — зачем-то опять вру.
— А приходи завтра на концерт, — говорит Соня. — Дедушка концертмейстером работает, он тебе пригласительный оставит у тети Маши в гардеробе.
— Хорошо, — киваю. — Приду.
На следующее утро лечу в филармонию. Подхожу к гардеробу, а там вместо тети Маши, стоит Сонин дедушка.
— Морозов, иди сюда! — кричит.
Подхожу к нему поближе, а у самого коленки трясутся. Очень уж меня пугает этот тип.
— Здрасьте, — говорю.
— Здравствуй, — бросает он, — Сонечке срочно пришлось уехать. А выступать на концерте некому. Ты как раз Грига репетируешь, вот и пойдешь на сцену.
— Я?! — ужасаюсь, — Я Грига не умею… я вообще не умею… я вчера…эээ… пошутил.
А дед, будто меня не слышит, схватил за руку и тащит наверх.
— Да послушайте же вы, — кричу, — Не играю я на пианино!
— Первый раз всегда страшно, — говорит концертмейстер, — Потом привыкаешь, — и выталкивает меня на сцену.
А там софиты бьют прямо в левый глаз. Правый я зажмурил от страха. Коленки опять затряслись. Как же теперь выкручиваться? И тут вспоминаю, как смешно мама про собачий вальс рассказывала. Собрал все силы и подошел к микрофону:
— Здравствуйте! — говорю я, — Я вам играть ничего не буду, я вам историю про «Собачий вальс» расскажу.
В зале захлопали. А дед из-за кулис кричит:
— Играй «Утро»!
Ага. Как я ему сыграю? Сделал вид, что не слышу. Нечего было меня на сцену выталкивать.
— Ну так вот, — говорю — «Собачий вальс» — никакой и не вальс вовсе.
Все засмеялись.
— Правда-правда, — говорю. — Это пьеса. Маааленькая совсем. И к собакам никакого отношения не имеет. Просто шуточное название такое. В Германии, например, пьесу зовут Блошиным вальсом. А болгары маршем называют кошачьим. На Майорке это вообще Полька дураков. А в Дании…
— Я тебе покажу польку дураков! — кричит Сонин дедушка из-за кулис.
— …а в Дании, - продолжаю я, — Фрикадельки убегают через забор, — спрыгиваю со сцены и бегу к выходу. Не оглядываясь. А зал почему-то аплодирует.