Тайная жизнь домашних окон

Грибной снег

Окна квартиры номер пятьдесят шесть четвёртого этажа дома 7 «Г» по улице Привокзальной думали, что они не такие как все.
И разве могут быть обычными те, кто умеет тайком от людей думать и говорить! Правда, окна соседнего дома иногда тоже что-то понимали и делали. Но разговаривать – никогда.
Поэтому наши герои по праву могли считать себя особенными.
Окно Спальни любило мечтать. Каждый день оно расправляло оборочки кружевного тюля и задумывалось. Однажды утром оно спросило себя: «Для чего мы нужны домам? Ведь не только для того, чтобы люди в нас видели, что происходит на улице? Конечно, там деревья листьями качают, падает снег, дует ветер или идёт дождь, но мы же не телевизоры, которые показывают кино про погоду!»
– Как для чего? Чтобы не было дома темно! – неожиданно донеслось из комнаты напротив. Там жило Бабушкино Окно.
Окно Спальни охнуло и уткнулось в большие цветочные листья: оно опять думало вслух!
– И чтобы ветер просто так в дома не залетал, – проскрипело из большой комнаты. Окно Большой Комнаты давно состарилось, и в нём появились щели. Когда ветер в них забирался, оно ёжилось, щели в рамах увеличивались и издавали скрип.
По ночам или в пасмурную погоду Окно Спальни сочиняло стихи. Вот и сейчас оно стряхнуло с уличного карниза снежинки, включило фонарики, повешенные год назад перед новым годом, прокашлялось и с выражением прочитало:

Снег идёт как заводной,
Потому, что он грибной!

В квартире раздался дружный звоно-хохот.
– Ты где видело грибной снег? – звенело громче всех из кухни. Кухонное Окно так тряслось там, что на его подоконнике прыгал поднос, на подносе кувшин с водой, а на кувшине крышечка. – Это дождь бывает грибной! И только летом.
– Опять меня никто не понимает, – горестно вздохнуло Окно Спальни и выключило фонарики. – Я же просто фантазирую! Без фантазии стихов не бывает.
Блокнот с надписью «Вдохновение» всегда лежал на подоконнике, а внутри у него прятался коротенький исписанный Карандаш.
– Это гениально! Это свежо! – зашелестел Блокнот страницами. – Эй, Карандаш, хватит спать, ты слышал, что сочинило наше Окно? Записывай скорее!
Карандаш подпрыгнул и побежал петлять грифельным кончиком по строчкам:

«С-н-е-г и-д-и-ё-т…»

Карандаш был очень старым, противоположный, не пишущий конец его кто-то давно обгрыз, от этого он часто забывал правила, и Блокнот всегда проверял его записи на наличие ошибок:
– Не «и-д-и-ё-т», а «идёт»!
Карандаш быстро зачеркнул лишнюю «и» и дописал стихотворение.
Если вы заглянете в Блокнот, то увидите много оконных наблюдений. Например, вчера ярко светила луна. И Окно Спальни сочинило:

Луна, в своём печальном блеске,
Как будто дырка в занавеске.

А однажды всю ночь шёл снег, и у Окна Спальни родились строчки:

В сугробах по самые ушки
Машины, дома и старушки.

Дочка хозяйки квартиры, бабушки Нели, когда заглядывала в Блокнот, чтобы записать свои мысли, всегда удивлялась. Она не помнила, чтобы такое приходило ей в голову. Но ни Блокнот, ни Карандаш, и никто другой, из тех, что смеялись над незадачливым сочинителем, не выдавал тайну Окна Спальни.

Кошка Римка, голуби и волки

Напротив спальни располагалась комната, бабушки Нели. Там, за Бабушкиным Окном, висела кормушка для птиц. Её сделали из большой пластиковой бутылки и прикрепили к раме. Сквозь стекло было отлично видно, как в кормушке клюют зёрна синицы и воробьи. И, конечно же, бабушкина Кошка Римка очень любила это Окно.
Римка запрыгивала на подоконник и распугивала птиц. Её не боялись только голуби. И чего бояться: Кошка-то в комнате, а не на улице.
– Хватит тебе моих птичек пугать! – сердилось на Римку Бабушкино Окно.
Но Кошка не обращала на него никакого внимания. С утра и до самой темноты, пока бабушка Неля не задёргивала шторы, подоконник был главным кошачьим местом.
Бабушкиному Окну с кормушкой жилось интереснее всех, и оно очень гордилось этим.
– Эй, безкормуФечные, – однажды похвасталось Окно. Оно так любило кошки-Римкино фырканье, когда её прогоняли на пол, что само стало вместо «ш» произносить «ф».– Ко мне снегири прилетали. До чего же у них грудки красные!
– Везёт тебе, – заохали остальные, – а мы снегирей только на деревьях видели.
– Скажи ещё, что они Римки не испугались, – звякнуло Окно Спальни.
– Нисколечко, – гордо ответило Бабушкино Окно. – На улице как раз на кого-то собаки разлаялись, она пулей с меня слетела и забилась под бабуФкину кровать!

Как-то раз шёл такой крупный снег, что одна снежинища легко бы засыпала большую муху. Римка на подоконнике встала на задние лапы, вытянулась и давай царапать когтями стекло.
– Ой-ёй! Спасите мои стекляФки! – запричитало Бабушкино Окно.
А Кошка: «Бамс!» одной лапой по ручке, «Бамс!» другой, «Бамс!» двумя вместе.
– Ах, ты ещё и драться! – щёлкнуло замком Окно. И ка-а-ак распахнётся! Снежинки как полетят в комнату, а Кошка Римка – их ловить. Поскользнулась и кубарем на пол свалилась. Хорошо, не на улицу. Зацепила журналы на подоконнике, и те на неё сверху: «Шлёп-шлёп-шлёп!» – домиком. Ох, и досталось Кошке.
С тех пор Кошка Римка стала осторожнее. И, когда за окном дул сильный ветер, она перебиралась на бабушкину кровать. Между прочим, оттуда она тоже могла следить за теми, кто прилетает к кормушке.

Бабушкино Окно считало себя ещё и самым умным, потому что около него стоял стол, за которым бабушка Неля целыми днями сидела с книгами. Она читала их, глядя через большую лупу. Та настолько увеличивала буквы, что Окно тоже всё хорошо видело.
Однажды, когда бабушка Неля ушла в гости к соседке, в её комнату прокрались бабушкины правнуки Максим и Саша. Они закрыли дверь в комнату и спрятались под бабушкиным столом. Там всегда было темно: идеальное место, чтобы рассказывать страшилки.
– Когда зима, и очень холодно, – услышало Бабушкино Окно таинственный голос Максима, – из лесу приходят волки!
– И что они делают? – испуганным шёпотом спросила Саша.
– Они заглядывают в окна первого этажа и там ищут, что можно СЪЕСТЬ! А если окна закрыты, и нечего стащить, они ГРЫЗУТ рамы!
От страха по Бабушкиному Окну побежали стеклянные мурашки. Оно целый шкаф книг прочитало с бабушкой Нелей, но о таком не слыхивало!
Вечером Бабушкино Окно рассказало про волков всем.
Что тут началось! На Окнах дрожали подоконники, подпрыгивали цветочные горшки, кувшин с водой звякал крышечкой, а занавески ходили ходуном.
– Будем защищаться! – решили все. – Окно Спальни, тебе поручаем сочинить храбрительный стишок.
И Окно Спальни принялось за работу.
– Волки-щёлки-балаболки, – бормотало оно рифмы. – Нет. Шторы-воры-коридоры. Опять не то.
А потом пропело на всю квартиру:

Веники-метёлки,
Бойтесь Окон, волки!

– Чудесно!
– Замечательно! – захлопали рамами Окна. – Это твоё лучшее стихотворение.
Всю ночь Окна по очереди караулили волков. А утром к Бабушкиному Окну прилетели голуби и спросили:
– Что это вы не спали сегодня? Гульк.
– Волков ждали, – ответило Окно.
– По всему городу летаем. Гульк. Никаких волков не видели. Гульк. Выдумки это.
После того случая Бабушкино Окно перестало хвастаться, что оно самое умное. Как можно было поверить в страшилки?! А стихи Окна Спальни так хорошо запомнились, что их повторяют до сих пор.

Шторы

Давным-давно Окна думали, что плотные шторы на них вешают за особые заслуги. Шторы же такие красивые: с цветными рисунками, гладкие, блестящие, и сквозь них ничего не видно. Но когда на Окне Большой Комнаты остался только тюль, Окна засомневались: ведь это главная комната в квартире!
На кухне тоже висел один тюль. А в спальне и у бабушки Нели на ночь раздвигали длинные, волнистые, словно море, тяжёлые шторы. Наверное, потому что там спали люди.
– Мне не нужны шторы, – часто говорило Окно Большой Комнаты, – у меня застеклённый балкон.
И правда, зачем? На балконе: то бельё висело, то цветы стояли, то морозные узоры на стёклах появлялись.
А Кухонное Окно завидовало. Всегда-всегда. Сквозь его тоненькие занавески была видна не только кухня, но даже коридор в квартире. Хоть свет не включай!
– Зато я самое главное! – заявляло Кухонное Окно, подняв ручку, с помощью которой оно открывалось.
– Это почему же ты? Я главное! – возмущалось Окно Большой Комнаты.
– А потому что я на ночь открываюсь, и благодаря мне проветривается вся квартира!
Но однажды Кухонное Окно заболело. Сломался замок, оно распахнулось и простояло полностью открытым целую ночь.
– А-апчхи! – расчихалось Кухонное Окно с самого утра.
– Будь здорово! – послышалось из комнат. Окна прикрывались: кто шторами, кто тюлем. Подхватить простуду никому не хотелось.
– Ф-ф-фы! Ф-ф-фы! – Кухонное Окно сморкалось так, что занавески взлетали.
И хотя не было дождя, по стёклам текли тонкие струйки воды. Так оно потело. Мокрым оказался даже подоконник. Кошка Римка, запрыгнув на него, намочила лапы и тут же сбежала, стоило Окну снова чихнуть.
– Ты, милое ОкоФко, прямо Кухнечих какой-то, – донеслось из бабушкиной комнаты.
– Тебя надо срочно согреть и высушить! – Окно Спальни вспомнило, как разговаривают доктора, а потом крикнуло Окну Дома Напротив. – Сосед! Эй, сосед! Помоги!
Иногда все Окна представляют, что они зеркала, и посылают солнечные лучи соседям, замерзающим в тени. Окно Дома Напротив в то утро до краёв заливал солнечный свет. Оно ничего не ответило, только чуть повернулось и запустило лучи в Кухонное Окно. От тепла солнца стёкла высохли, и насморк утих, а занавески перестали подлетать при каждом чихании. Днём пришёл мастер и починил оконный замок.
– Хорошо, что у вас нет штор, – заметил мастер бабушке Неле, укладывая инструменты.
Кухонное Окно даже округлилось от удивления.
А мастер улыбнулся:
– Вы всем светите, когда становится темно.
И Окна в квартире всё поняли, и перестали завидовать друг другу, а Окно Спальни даже сочинило вот такой стишок:

Когда в темноте задвигаются шторы,
Все люди врезаются лбами в заборы.
Но сразу светло, и ни криков, ни треска,
Когда на окошке одна занавеска.

Новые цветы

– Ой! – поёжилось Окно Большой Комнаты. – Ой! Щекотно!
– Пфр! Пфр! – Опрыскиватель для цветов работал вовсю.
Цветы на подоконнике подставляли под брызги то один бок, то другой, когда Ева и Мира занимались их поливом. Они тоже правнучки бабушки Нели.
На Окне Большой Комнаты весь подоконник был в цветочных горшках. Горшки стояли на блюдечках и любили посплетничать, постоянно брякая ими, пока рассказывали какие-нибудь новости. В тот раз они обсуждали новичков: в цветочной компании появились фиалки.
Бабушка Неля, опираясь на палочки, подошла проверить работу правнучек. Покачала головой, увидев забрызганное стекло, но ничего не сказала. Вместо этого она задала странный вопрос:
– Ева, ну-ка скажи мне, почему зимой на улице цветы не растут?
Окно Большой Комнаты хмыкнуло, и тюль с серебристыми узорами чуть-чуть колыхнулся (в большой комнате всегда висели самые красивые занавески).
Мира, что постарше, опередила Еву:
– Потому, что на улице цветы оделись потеплее и спят. А когда наступит весна, они будут просыпаться!
– А дома же батареи греют, и цветы не засыпает снегом. – Ева нажала на рычаг опрыскивателя, струйка должна была полететь на фиалки, но промахнулась. – И мы их поливаем… и заодно моем стёкла.

Каждое Окно в доме с кем-нибудь дружило. Окно Бабушкиной Комнаты – с кормушкой для птиц, Окно Спальни – с овальным зеркалом на стене, но ни у кого не было столько друзей, сколько у Окна Большой Комнаты. Оно выходило на застеклённый балкон, а там – куча всего! И старый табурет, чтобы бабушка Неля могла посидеть, и лесная корзина, на дне которой прятались две сосновые иголки, и много-много банок с вареньем. А ещё, за балконом и Окном присматривала мама всех Окон – Балконная Дверь.
Она была большой хлопотуньей и по сто раз в день то открывалась, то закрывалась. Достать с балкона кастрюлю с супом, повесить бельё, убрать пустую банку – без Балконной Двери никуда. А летом маму вообще не закрывали, только весили в её проём некрасивую занавеску, всю в мелких дырочках: ни узоров на ней, ни цветов. Занавеска была такая тяжёлая, что никогда не колыхалась и закрывала собой путь в квартиру для мух и комаров. Но те всё равно находили щёлки и забирались внутрь. А потом думали, что Окна – это дырки и бились в них носами. Окнам это очень не нравилось.
Окно Спальни даже сочинило грозилку для мух:

Если мухой, если мошкой
Разлететься и – в окно,
Чей-то будет нос лепёшкой,
А кому-то всё равно.

– Эй, фиалки, вы, когда цвести будете? – спросило ради знакомства Окно Большой Комнаты у мохнатых листьев, торчащих из низких горшочков. Но листья ещё стеснялись всех (они же были новичками на подоконнике) и промолчали в ответ.
– Не время ещё, – сказала за них Балконная Дверь, проверяя свои дверные петли: не скрипят ли? Солнце с каждым днём всё дольше задерживалось на небе, и она готовилась к тому, что снова будет весь день открытой. – Фиалки, хоть и комнатные, но порядок знают. Вот апрель наступит, и тогда.
А вечером того дня вдруг расцвёл подоконник!
– Ч-что это? – Окно Большой Комнаты охнуло, и цветочные блюдечки забрякали друг о друга. – Е-ещё цветы?
Это Ева с Мирой сдвинули горшки в сторону и разложили на подоконнике рисунки. Целых четыре. А на них: цветы в вазах, цветы в руках, цветы на лужайке и даже на небе. Зелёные, жёлтые, красные, синие – всевозможных форм и размеров. Настоящие цветы, увидев такую красоту, испугались, что их захотят выкинуть: они же, как и фиалки, ещё не готовы были выпускать бутоны.
– Не бойтесь! – успокоила их Балконная Дверь. – Это люди к Восьмому марта готовятся!
Цветы радостно начали приподнимать листья, а Окна во всех комнатах давай прихорашиваться, пятнышки со стороны улицы с себя счищать (им и в темноте всё видно).
– Праздник!
– У нас будет праздник!
Окна любили праздники.
И вот наступило Восьмое марта! В квартире собралось много народу, поднялся шум, забегали дети. В большой комнате включилось яркое освещение, раздвинулся стол, чтобы бабушка Неля расставила на нём вазочки с салатами, конфетами и фруктами. В такие дни окна забывали смотреть на улицу: внутри было в сто раз интереснее.
А нарисованные цветы перебрались с подоконника на стены. Их поместили в рамки. И теперь они будто глядели в собственные окошки.

Секрет Кухонного Окна

– Уже март, а мороз такой, что б-р-р! – передёрнуло рамами Окно Спальни.
– А мне хороФо-о-о! – потянулось на солнце Бабушкино Окно.
С первых дней весны в бабушки Нелиной комнате появлялось солнце. И не просто появлялось, оно, будто застревало там, и только под вечер ненадолго заглядывало в остальные Окна, расположенные на другой стороне дома.
– Поделись с нами солнышком, – всхлипнуло как-то Окно Большой Комнаты.
И Бабушкино Окно тут же начало набирать всё больше и больше лучей, проталкивая их сквозь себя внутрь комнаты. Оно так старалось, что стёкла зазвенели от натуги. Но лучи дошли до двери и остановились. Дальше никак. Тогда Бабушкино Окно на миг распахнулось, чтобы получился сквозняк. От сквозняка дверь открылась, и нагретый солнцем воздух потёк дальше, согревая замёрзшие в тени Окна квартиры.

Зато, когда наступит летняя жара, три Окна будут нежиться в тени, а Бабушкино, станет просить дождика.
Во время дождя во всех комнатах начинался стукоток:
– На меня первая капля упала!
– А на меня целых две первых!
– По мне первому ручеёк побежал.
– Ну и что, зато по мне целая река!
Каждую весну Окна мылись специальным шампунем. После мытья они блестели, словно овальное зеркало в спальне и дразнились:
– В этом году я первое стало чистым!
– А я второе!
А перед новым годом важничало Окно Большой Комнаты, потому что его украшали больше всех.
– Смотрите, какую снежинку на меня Мира приклеила! А Ева нарисовала зубной пастой снеговика.
Но если откуда ни возьмись на Окнах грязь или пятна – об этом молчок!
Кухонное Окно гордилось тем, что на его подоконнике по выходным появлялась только что испечённая вкуснятина.
– У меня тут такой пирог! А пахнет как! М-м-м. – И оно махало занавеской, чтобы аромат расплылся по всем комнатам.

Но об одном молчало Кухонное Окно (оно считало, что этим не хвастаются, что это важнее всего на свете): когда из дома кто-то уходил по своим делам, он останавливался внизу на улице, задирал голову и ждал, чтобы ему помахали из Кухонного Окна, и махал в ответ, и только тогда шёл дальше.
Кухонному Окну недавно исполнилось три года. Бывшее до него Старое Окно стояло в квартире столько лет, что видело, как выросли дети и внуки бабушки Нели. Посмотрев на новичка, Старое Окно поняло, что ему осталось жить последние минуты, и поспешило передать новому Окну свой секрет.
– Не важно, какие на тебе занавески, не важно, сколько света ты пропускаешь, главное, чтобы в тебя махали тому, кто куда-то идёт! – только и успело произнести Старое Окно, потом его со скрежетом вытащили из стены и вынесли в мусор.
Новому Кухонному Окну жилось хорошо. В отличие от Старого, у него был широкий подоконник, где поселились кувшин с водой и корзинка с луком и чесноком.
Беспокойства у Кухонного Окна было тоже больше, чем у других, но оно помнило завет Старого Окна и терпело, если дети, забравшись на табуреты, больно стучали по его стеклу. А стучали они, чтобы их услышали! Когда от бабушки Нели расходились гости, все, кто ещё оставался в доме, собирались около Кухонного Окна, махали тем, кто покидал его первым, и кричали:
– Пока, до встречи!
Только бабушка Неля, как считало Окно, умела провожать тихо. Она отставляла палочки, с которыми ходила, в сторону, опиралась на подоконник и махала внукам и правнукам, складывая ладонь конвертиком. Бабушка молча кивала тем, кто был внизу, и Окну казалось, что в этот момент она вспоминает, как махала дедушке Юре, посылая ему воздушные поцелуи.
Однажды на стекле Кухонного Окна появилась ладошка. Как это получилось, Окно не знало – оно ведь тоже иногда спит днём, если ему не давали отдохнуть ночью. Просто, р-р-раз – и отпечаток ладошки. Судя по размеру, её оставила самая младшая девочка в семье. Это произошло в Новый год. И с тех пор ладошка там всегда: сбоку, над корзинкой с луком и чесноком. Словно машет каждому, кто куда-то идёт: «Пока-пока! До встречи!»