Звери о себе

Звери о себе

Люблю я со зверушками лесными разговаривать, точнее, интервью у них брать. Интересные они собеседники, и притом, столько нового о себе сообщить могут.
Вот с этой самой целью и решил я сегодня встретиться с…
А с кем – не скажу! Сами догадайтесь!

Маленькие охотники

Кто в нашей фауне летний мех на зимний белоснежный меняет? Заяц, скажете? А кроме зайца, кто ещё?
А вот это они и есть: горностай да ласка, самые маленькие хищные зверушки, не только нашей природы, но и вообще, в масштабах всего земного шара.
Они, кстати, очень похожи внешне (узенькие, длинные, на очень коротких лапках). Да и окраска, в общем-то, одинаковая: летний мех у обоих буроватый сверху и почти белый снизу, зимний же – сплошь белый. Вот только у горностая самый кончик хвоста чёрным остаётся, да и крупнее он значительно. В общем, присмотревшись, отличить можно…
Итак, назначил я им встречу на опушке лесной и сразу же туда засобирался. Оделся потеплее, встал на лыжи и на опушку. Только бы не опоздать!
Подкатываюсь к опушке – а там пусто! Запаздывают мои гости, хоть и обещали вовремя прибыть.
Стою, жду… а время идёт! Пять минут прошло, десять, пятнадцать… да сколько же их ждать?!
И тут слышу снизу, прямо со снега тоненький такой голосочек:
- Ну что, так и будем молчать?
Посмотрел я вниз: никого! Что за чудеса?!
И тут второй голосок раздаётся, не такой писклявый.
- Довольно невежливо с твоей стороны! – стрекочет этот таинственный голос. – Сам пригласил и сам же внимания не обращает!
Присмотрелся я на снег повнимательнее: да вот же они, гости мои долгожданные! Сами белые, снег белый… не сразу и разглядишь…
- Простите, уважаемые представители славного семейства куньих! – несколько виновато пробормотал я. – Не заметил.
- Это потому, что мы маленькие, да?! – даже обиделась ласка.
- Маленькие, да удаленькие! – ещё более обиженно застрекотал горностай. – Толку, что сам вон какой вымахал! А слабо, мышь без мышеловки поймать?! Или, скажем, крысу!
- Да не потому не заметил, что маленькие! – начал оправдываться я. – А потому, что здорово маскироваться умеете!
- Это точно: умеем! – сменив гнев на милость, согласился горностай. – Не то, что некоторые…
- Да, кстати, а почему у тебя кончик хвоста чёрный? – спросил я. – Это же тебя выдаёт!
- Наоборот, жизнь спасает! – застрекотал горностай. – Если вдруг сова нападёт, она инстинктивно хватает за самое тёмное место, то есть, за кончик хвоста. А за него особо не ухватишь: выскальзывает…
- Ну ладно, с этим разобрались, - сказал я. – Расскажите лучше, чем вы питаетесь?
- А всем! – лихо подбоченился горностай. – И мыши, и крысы, и рябчики в моём рационе! Да я и тетерева одолеть могу, и даже зайца!
- Зайца? – окинул я хвастуна недоверчивым взглядом. – Ты, вообще-то, сколько весишь, охотник?
- Грамм 200-250, - сказал горностай. – А что?
- А то, что заяц-беляк килограмма 3-4 весит. Русак – и того больше! И бегают куда быстрее тебя! Ты что на них засаду устраиваешь?
- Устраиваю! – засмеялся горностай. – Только не на них, а для них! И не засаду, а представление! Понятно?
- Ничего не понятно! – сказал я. – Объясни!
- Тогда слушай! Заяц меня всерьёз не воспринимает из-за моих недостаточных, скажем так, размеров. А я этим пользуюсь. Начинаю на виду у косого представление разыгрывать. Прыгаю, кувыркаюсь, кругами бегаю… и всё ближе и ближе к жертве своей подбираюсь. А заяц смотрит на меня, глаза выпучив, и ничего понять не может. От волка или лисы давно б стрекача дал, а то, что я тоже опасен, понимать начинает тогда лишь, когда я острыми зубками вцепляюсь…
- Всё, хватит! – остановил его я. – Не будем о грустном! А ты, ласка, на кого охотишься?
- На мышей и полёвок! – грустно отозвалась ласка. – Ну, и крыс иногда… Учитывая мой вес всего в 40-50 грамм, больше мне никто не под силу…
- Да уж! – злорадно фыркнул горностай. – Где уж тебе мою добычу!
- Зато я мышей даже в норах настигаю! – тут же нашлась ласка. – Им от меня нигде не спрятаться! Ворвёшься, бывало, в мышиную нору…
- Ну вот, опять о грустном начали! – вздохнул я. – И сколько ж ты, ласка, за год мышей и полёвок уничтожаешь?
- В среднем, тысячи две! – с гордостью проговорила ласка. – Ведь, чем меньше размеры зверка, тем чаще он кушать должен! А, учитывая, что каждый мышевидный грызун до 10 килограмм зерна в год уничтожает – оцени-ка мою пользу!
- Польза несомненная! – вынужден был согласиться я. – А охотники тебя не обижают? Всё-таки, какой-никакой, а пушной зверёк…
- Её – нет! – вмешался в разговор горностай. – А вот меня раньше ещё как обижали! И кто это придумал обшивать королевские мантии мехом из горностая! Хорошо, что теперь мода переменилась, и даже короли современные такое уже не носят!
- Послушай, ласка! – вспомнил я вдруг одно старинное поверье. – А говорят, что ты по ночам кровь лошадиную пьёшь.
- Враки это! – обиженно запищала ласка. – Если иногда и заберусь на лошадиную гриву – то для того лишь, чтобы удобнее на мышей охотиться. Знаешь, сколько их собирается в кормушках на дармовой овёс!
- Да, но ведь лошадь испугаться может? – возразил я. – А это нехорошо! Придёт утром хозяин, смотрит: лошадь вся в мыле, испуганно храпит, ногами топает… Ну, думает, опять домовой на лошади всю ночь катался!
- А это я! – весело рассмеялась ласка. – Да и когда такое было! В давние времена, когда у каждого хозяина своя лошадь имелась! А вообще-то, проголодалась я! Надо бы чуток подкрепиться, тем более, что где-то рядом мышь зашуршала!
И, оборвав разговор, ласка тут же нырнула в снежный сугроб. А горностай, сообщив мне, что ему тоже не мешало бы немного подзакусить, ускакал в лес… и на этом моё интервью с ними закончилось.

А на следующий день решил я таким же образом с зайцами побеседовать.
Сказано – сделано. Надел я лыжи, потому как снег на дворе, взял микрофон, несколько морковок для угощения и отправился прямиком на лесную опушку, где меня и должны были зайцы поджидать.
Почему именно на опушку? Да потому, что два вида зайцев у нас водятся: заяц-русак, который открытое пространство предпочитает, и заяц-беляк, типичный лесной житель. Так что опушка – самое подходящее место, чтобы с обоими ими одновременно побеседовать. Тем более, моя сорока-почтальон их уже о месте нашей встречи заранее проинформировала.

Заячья жизнь

Подъехал я к опушке, а зайцы там меня уже поджидают: один белый, как снег, только самые кончики ушей чёрненькие, другой – рыжевато-серый какой-то. Так что сразу распознать можно, который из них беляк, а который русак, соответственно…
- Морковку принёс? – сразу же поинтересовались зайцы.
Угостил я их морковкой для начала, потом микрофон свой включил.
- Вот зимой, - говорю, - вас совсем нетрудно друг от друга отличить. А летом как вас не перепутать можно?
- Очень просто, - отвечает русак. – Я крупнее. Вес мой и пяти килограммов нередко достигает, а у беляка, брата моего, 3-4 килограмма, не больше…
- А ещё нас летом по хвосту отличить можно, - добавил беляк. – У меня хвост даже летом белым остаётся. И лапки у меня шире. А вообще-то, летом нас непросто отличить, особенно издалека. Тут главное отличие – мы в разных местах обитаем. Я в лесу, а брат мой, русак, – на полях, в оврагах, на вырубках лесных встречается.
- Ну, хорошо, с этим разобрались, - говорю я. – А теперь такой вопрос к вам обоим. Есть такая пословица: «Трусливый, как заяц». Скажите, вы и в самом деле такие трусливые, или тут люди всё-таки немного ошибаются?
Переглянулись зайцы, вздохнули потом оба.
- А ты на наше место встань, - говорит мне русак. – Размеры у нас небольшие, клыков нет, когтей острых тоже. Даже рога и те отсутствуют. Одни только уши длинные, чтобы опасность издалека распознать, да ноги быстрые, чтобы от опасности этой вовремя убежать. Впрочем, ежели прижмёт, мы, зайцы, тоже за себя постоять можем!
- Это как? – не понял я.
- А так! – расхрабрился беляк и даже лапками передними по пню сухому забарабанил. – Ежели враг всё же зайца настигает, перевернётся тот на спину и задними ногами ему так врезать может, что мало не покажется!
- Особенно против птиц хищных этот приём хорошо срабатывает! – добавил русак. – Ещё зубами можем хорошенько врага цапнуть… но всё же главная наша надежда на спасение – быстрые ноги. Впрочем, - тут же поправился он, - не всегда нам даже быстрые ноги помогают, тем более, что врагов у нас уйма!
- И лисица, и волк, и рысь, - принялся перечислять своих обидчиков беляк. – И птицы хищные нас в покое не покидают. Да и вы, люди, тоже хороши!
- Единственное, что нас от полного уничтожения спасает, - добавил русак, - так это плодовитость высокая нашего заячьего племени. За весну-лето одна только зайчиха до трёх выводков принести может, а то и больше. И в каждом выводке до пяти зайчат.
- А у нас, беляков, до восьми зайчат в выводке быть может, - с гордостью сказал беляк. – А зайцы, которые весной родились, к осени уже и сами родителями стать могут…
- С этим разобрались, - сказал я. – Но вот ещё одно обвинение в ваш адрес у людей имеется. Как будто зайчихи – не самые лучшие матери. Мол, оставят зайчат одних, а сами своими делами занимаются.
Снова переглянулись мои собеседники.
- А что им ещё остаётся делать? – с какой-то даже обидой проговорил русак. – Ни норы, ни логова у нас не имеется, защитить своих детёнышей зайчиха не в силах. Вот она и старается навещать их как можно реже, чтобы внимания вражеского не привлекать. Раз в два дня напоит молоком да отвала и вновь как можно дальше от детей своих держаться старается. Ты что думаешь, легко ей это, не болит у неё сердце материнское за несмышленышей своих?
- Не такие они и несмышлёныши, зайчата наши! – неожиданно вступил в полемику с братом беляк. – Рождаются они зрячими, шерсткой покрытые полностью, даже передвигаться могут сразу же после рождения.
- Могут, но не делают этого, - добавил русак. – Сидят, тесно друг к дружке прижавшись, даже не шевелятся. И правильно делают. Ведь запах у зайцев в основном на лапках, вот почему собаки да лисы нас по следу находить могут.
- Ну ладно, и с этим разобрались, - сказал я. – А теперь расскажите мне о питании вашем.
- Мы – вегетарианцы! – хором ответили зайцы. – Так что летом у нас с питанием проблем не возникает. Травы вдосталь, вот мы и питаемся ею.
- А зимой? – спросил я.
Вновь зайцы меж собой переглянулись, вздохнули оба.
- Зимой нам туго приходится, - признался русак. – Озимая рожь выручает, спасибо человеку.
- А я осиновой корой зимой питаюсь, - добавил беляк. – И не только осиновой…
- Яблоньками, например, - не удержался я от намёка. – Или грушами в садах.
- И яблоньками тоже, - подтвердили оба зайца. – Есть за нами такой грех. Впрочем, не ленитесь. Обвяжите, к примеру, деревья в саду еловыми лапками, и никакие зайцы тогда ими нестрашны будут.
- А, правда, что вы спите с открытыми глазами? – сменив тему, тут же поинтересовался я. – И ещё вопрос: почему вас «косыми» называют?
- А это потому, - поясняет русак, - что глаза у нас не вперёд смотрят, как, к примеру, у человека, а по сторонам. Из-за этого мы впереди себя почти не видим ничего, и даже можем на человека случайно наткнуться, ежели он неподвижно на пути заячьем стоит, а заяц этот стремглав мчится куда-то…
- Скорее, от кого-то, - поправил брата беляк. – И насчёт глаз открытых – тоже чистая правда. Просто веки у нас короткие, глаз полностью не закрывают даже во время сна.
- Кстати, насчёт сна… - спросил я. – Зимой то где вы ночуете, от холода лютого спасаетесь?
- В снегу, - сказал беляк. – Вырыл себе ямку и спи. В снегу тепло, тем более - шёрстка тёплая здорово выручает.
- Только не ночуем, а, скорее, днюем, - добавил русак. – Ночью мы кормимся, а днём спим. А перед тем, как лечь – следы свои долго запутываем. Это чтобы хищники разные по следам нас не обнаружили.
- Или вы, люди! – сказал беляк. – С собаками вашими да ружьями! Хорошо ещё, что не круглый год на нас охотитесь, а только в строго определённые сроки.
- А скажи, беляк, - вновь сменил я тему. – Зимой тебя твой белый цвет здорово выручает?
- Не всегда, - вздохнул беляк. – Бывают, особенно в последнее время, и такие зимы, что снега днём с огнём в лесу не сыщешь. Вот тут-то мне туго приходится: белому на сплошном чёрном фоне...
У меня к зайцам ещё масса разных вопросов имелась, но тут где-то неподалёку собака залаяла. И помчались мои собеседники в разные стороны: заяц-беляк – в лес, заяц-русак куда-то в поле направился.
И я тоже. Домой. Чтобы интервью это начисто переписать.

Через несколько дней я вновь направился в лес, чтобы продолжить интересные и поучительные свои беседы с тамошними обитателями. Иду, себе, по лесу, внимательно по сторонам оглядываюсь… и не вижу никого! Попрятались они все, что ли, лесные эти жители?
А потом случайно взглянул вверх, а там…
В общем, новый мой собеседник сразу же сам о себе начал рассказывать…

Маленький верхолаз

Я – белка, и меня все знают. Да и увидеть в природе меня не сложно, куда легче, чем того же зайца, к примеру. А всё потому, что, живя на деревьях, людей особо не опасаюсь и от них не прячусь. Прыгаю, себе, с ветки на ветку, занимаюсь помаленьку своими собственными делами и совсем не обращаю внимания на то, что снизу на меня люди глазеют. А в городах мы, белки, и вообще, к людям подбегаем почти вплотную в надежде получить от них что-нибудь вкусненькое.
Ну, это так, к слову. А теперь о себе более подробно.
Я – белка обыкновенная из семейства беличьих отряда грызунов. Размеры мои не впечатляют, вес тоже… зато хвост у меня на загляденье, длинный и пушистый. Он мне не только помогает с дерева на дерево прыгать, но и согревает холодными зимними ночами. А ещё у меня на ушах кисточки, а на пальцах цепкие коготки.
Многие думают, будто мы только в дуплах и обитаем. Не спорю, подходящих размеров дупло белка всегда занять рада, но где ж, скажите, их на всех набрать. Так что большинству белок приходится самим жилище себе сооружать, и, надо сказать, белки – отменные строители!
Жилище (гнездо) белки охотники называют «гайно». Оно шаровидной формы и чаще всего расположена на елях. Гнездо многослойные: наружный слой сплетён из тонких веточек, внутренний – из сухой травы, мха, лишайника. К зиме каждая из нас своё гнездо ещё и утепляет, утолщая стенки, и выстилает изнутри дополнительно пухом и перьями. Но и это ещё не всё. Беличий «домик» имеет и самую настоящую крышу из плотно сложенного хвороста и кусочков коры. Это на случай дождя. А зимой сама природа «достраивает» сверху ещё и снежную кровлю.
Кстати, о дожде. Мы, белки, очень чувствительны к дождю, в том смысле, что терпеть его не можем. Уже за несколько часов до сильного ливня белка ощущает внутреннее беспокойство и торопится к дому. Сидит там, и носа не высовывает, пока не установится хорошая погода.
Но это я отвлеклась, и не закончила свой рассказ об устройстве гнезда. Отмечу ещё, что «гайно» всегда имеет два выхода, один из которых тщательно замаскирован. Это на случай грозящей опасности. А основной выход белка всегда затыкает мхом или сухой травой, перед тем как отправиться на очередную прогулку. Так же, кстати, белка поступает и когда живёт в дупле.
А вообще-то, уважающая себя белка имеет всегда несколько запасных жилищ.
- Понимаю! – не совсем вежливо перебил я белку. – Одно – жилое, остальные – кладовые!
И попал, как говорится, пальцем в небо.
- Не только как кладовые, - поправила меня белка. – Просто мы время от времени переходим из одного жилья во второе. Ты спросишь, зачем?
- Зачем? – тут же спросил я.
- А чтоб избавиться от разных кровососущих паразитов, которые со временем скапливаются в беличьем жилище в огромном даже количестве, - пояснила мне белка. – Пока мы в одном гнезде находимся, все паразиты из пустого жилища во все стороны расползаются. Понятно?
- Понятно, - кивнул я головой. – А теперь немного о своём образе жизни.
- Многие мои лесные соседи ведут исключительно ночной образ жизни, - начала издалека моя собеседница. – А вот я, белка, – зверёк дневной, это значит: ночью сплю, днём бодрствую. Но наиболее деятельны мы, белки, в утренние и вечерние часы. Разумеется, всё от погоды зависит. В дождливую погоду или в снегопад (а также в большие морозы зимой) я, вообще, по несколько дней жилища своего не покидаю. А всё потому, что домовитая очень, и всегда пищевые запасы имею.
Но сначала о том, чем я питаюсь…
- Ну, это всем известно! - сказал я. – Орехами да грибами.
- Правильно, - сказала белка, - но не только ими. Летом мы и ягодами питаемся, и, чего греха таить… - тут белка замялась и посмотрела на меня несколько смущённо, - иногда гнёзда птичьи разоряем, яйцами да птенчиками лакомимся. А на зиму припасы себе делаем. Орехи да жёлуди в кладовых и просто в разных укромных местах припрятываем, грибы на ветках развешиваем для сушки. Но главное наше питание зимой, как не странно, вовсе не припасы эти… их на долгую зиму никак не хватило бы…
Тут белка замолчала, и я вынужден был спросить, что же является основным зимним питанием белок.
- Главная наша зимняя еда – семена сосны и ели, которые как раз к зиме и выспевают, - сказала белка - Семена эти находятся в шишках, но маленькие они на ваш, человеческий, взгляд. А нам в самый раз, тем более, что семена эти очень вкусные и питательные. Вот и лущим мы зимой шишку за шишкой, и очень плохо нам приходится, если урожай еловых и сосновых шишек невысокий.
- А враги у тебя имеются? - спросил я.
- И рысь может меня слопать, и ястреб-тетеревятник, - начала перечислять белка, - и лиса, если на земле меня застанет… но основной и самый лютый мой враг – куница! От неё мне и на дереве трудно спастись, ибо скачет она с ветки на ветку ничуть не хуже меня. Именно от неё в гнёздышке беличьим запасной выход имеется замаскированный, да и он не всегда спасает. Спасает только то, что численность куниц в нашей фауне сравнительно невелика.

Не успела белка закончить свой увлекательный рассказ, как из небольшого дупла на соседней сосне высунулась вдруг ещё одна белка. То есть, это я сначала так решил, а потом присмотрелся повнимательнее – не очень-то и похожа эта «белка» на мою собеседницу.
- Кто это? – недоуменно спрашиваю у белки.
- Летяга! – объясняет мне белка. – Сестрица моя троюродная! Так что можешь с ней поговорить, а я пока перекушу.
И белка юркнула куда-то в переплетение ветвей, а летяга, наоборот, из дупла выбралась.
А дальше даю ей слово!

Летающая «родственница» белки

- Здравствуйте! Я – летяга! Не белка, а именно летяга!
Нас, летяг, часто к белкам причисляют, но мы, хоть и вправду на них немного похожи, всё же никакие не белки. И отличить нас от белок довольно легко, даже когда летяга не прыгает, а просто на дереве сидит. Впрочем, разглядеть её на фоне древесной коры довольно затруднительно из-за серенькой маскировочной окраски.
Во-первых, я гораздо мельче белки. Во-вторых – ушки у меня коротенькие и без кисточек…
- А в-третьих? – не удержался я от вопроса.
- В-третьих, - сказала летяга, - я не просто с дерева на дерева перепрыгивать могу, а… почти летаю! Да, да, не удивляйся! Совершив прыжок, могу метров этак пятьдесят-шестьдесят в воздухе пролететь планирующим полётом. Да ещё и изменять его направление (маневрировать), если вдруг та или иная хищная птица напасть попытается…
- А как ты можешь летать? – всё же удивился я. – Крыльев, как у птиц или летучих мышей у тебя нет. Или есть, всё же?
- Крыльев нет! – огорчённо вздохнула летяга. - А совершать такие «почти полёты» помогают мне специальные складки кожи между передними и задними лапками (так называемые, летательные перепонки). В прыжке я лапки в стороны широко растопырю, перепонка эта натянется на манер парашюта… вот так и лечу. А маневрирую в полёте с помощью пушистого хвоста, и именно хвостом я больше всего на белку похожа.
По деревьям я тоже лазаю не хуже белки, цепляясь за кору острыми изогнутыми коготками. А вот на земле становлюсь совершенно беспомощной, а посему, стараюсь без особой на то нужды, деревьев не покидать. Тут, на деревьях и пищу себе нахожу…
- Понятно, - сказал я. – А чем же ты всё же питаешься, уважаемая летяга?
- Люблю старые смешанные леса, где много дуплистых деревьев, - начала издалека летяга. - Активна ночью, потому глаза имею большие и выпуклые. А питаюсь корой, почками и семенами различных трав и деревьев, ягодами, грибами, изредка насекомыми. Особенно люблю кушать пыльцевые серёжки ольхи и берёзы, в массовом порядке их на зиму заготавливаю. Впрочем, зимой мне тоже еды хватает в виде древесных почек. А вот семенами ели, в отличие от белки, лакомлюсь лишь изредка: не умею я шишки теребить. Да и орехи мне не по зубам… разве только дырочку в орехе проделаю и изнутри понемногу содержимое достаю…
- А живёшь где? – задал я следующий вопрос. – Вон белка сама себе отличный домик мастерит. А ты…
- А я жилище сооружать не умею, - призналась летяга. - Потому охотно заселяюсь в брошенных дятловых и беличьих дуплах, могу также занять пустующее беличье или сорочье гнездо. Иногда даже в пустых скворечниках селюсь. В одних жилищах запасы содержу, в других сама обитаю, соорудив там мягкую подстилку. Там же в начале лета и детёнышей вывожу, воспитываю их, кормлю, от врагов защищаю. Хотя, какой из меня защитник. Врагов у меня…
- Много? – сочувственно проговорил я.
- Знаешь, что самое удивительное, - проговорила вдруг летяга. - Еды нам, летягам, всегда вдосталь: и летом, и зимой. Врагов в природе не так уж и много: куницы да совы крупные. Да и охотники летягами тоже не особенно интересуются: мех у нас, хоть и красивый, но очень уж непрочный. И, тем не менее, малочисленные мы очень в нашей фауне, и с каждым годом всё малочисленнее становимся.
Исчезающий, в общем, вид.
Почему так происходит, мы, летяги, и сами не знаем. Учёные, кстати, тоже… тем более, что они нас всерьёз никогда не изучали. Так и пишут в своих работах: малоизученный, мол, вид…
- Обидно, - сказал я. – Такое интересный вид, а никто всерьёз не изучал! И даже причин, почему численность ваша сокращается, никто не знает…
- Одна причина нашей малочисленности очевидна: санитарные рубки деревьев, - грустно отозвалась летяга. – Ведь, в первую очередь, какие деревья вырубают: старые, дуплистые. Как раз те, которые нам вполне для жилья подходят.

И тут белка из-за ствола как выскочит. Да как заверещит:
- Тревога! Спасайся, кто может!
И сама скок на соседнее дерево. А с него – ещё на соседнее. А потом и вообще скрылась из вида.
А летяга тоже как прыгнет. Даже, не прыгнет, а как полетит! Так, что я её сразу из вида потерял.
Разбежались мои собеседницы, а я стался. Стою, понять не могу: кого же всё-таки они так испугались обе?
И вдруг слышу сверху чей-то негромкий голос. Поднял голову, а там…

Самый страшный враг белок

- Привет, я – куница! – сообщила мне новая моя собеседница, хоть я и так уже догадался, кто ко мне в гости пожаловал. - Точнее, куница лесная или желтодушка, потому как на горле у меня имеется жёлтое или оранжевое пятно. А вот у моей «сестры», куницы каменной – это пятно белое, потому её ещё белодушкой называют…
Некоторые считают, что я, куница лесная, исключительно на деревьях обитаю и, опять же, исключительно белками питаюсь. Но ошибаются эти «некоторые», да ещё как ошибаются!
По деревьям я и в самом деле очень ловко перемещаюсь, но взбираюсь туда, в основном, спасаясь от врагов (а их у меня, увы, тоже хватает!) или для отдыха. А вот пищу себе больше на земле добываю, и чаще это происходит ночью или в сумерках. В основном питаюсь мышевидными грызунами, землеройками, ящерицами, лягушками, иногда - крупными насекомыми. Могу птичье гнездо разорить или мёдом диких пчёл полакомиться вместе, кстати, с самими пчёлами и их личинками.
Для разнообразия кушаю ягоды, особенно, чернику… но всё это летом…
А вот зимой, когда другой пищи недостаточно – я и в самом деле для белок самый лютый враг! С ветки на ветку перескакиваю не хуже белки, нападаю внезапно… в общем, трудно ей от меня улизнуть в суровую зимнюю пору…
- Давай, не будем об этом? – попросил я куницу. – Расскажи лучше, какие леса ты предпочитаешь.
- Хоть и называюсь я – куница лесная, но не любой лес мне подходит, - разоткровенничалась куница. - Люблю старые смешанные леса, лучше – дуплистые, захламленные, с кучами хвороста, поваленными деревьями… а их, таких лесных мест, всё меньше и меньше становится. Это вместе с активным на меня промыслом из-за ценного меха и привело к тому, что нас, куниц лесных, в последнее время значительно меньше стало. Печально, но факт!

Проговорив это, куница со мной распрощалась.
А я с вами буду прощаться, уважаемые мои юные читатели! И искренне надеюсь, что мои несколько сумбурные интервью пришлись вам по нраву. А ежели что не так, прошу не судить строго. Ведь я, если честно, не журналист. По образованию – биолог, да и писателем тоже вроде как могу себя с некоторых пор называть…
Но вот пришлось временно и журналистом заделаться! Не совсем обычным, правда, но, тем не менее…