Зарянкино солнце

Этим утром солнце не торопилось просыпаться. Оно не выскакивало из-за горизонта ярким мячиком, озорно подмигивая и предлагая поскорее побежать в сад или поле порезвиться, не выкатывалось румяным бабушкиным колобком за завтраком. По правде сказать, его даже не было видно: оно медленно растекалось по тропинкам, как парное молоко, бережно согревало в ладонях каждую травинку, осторожно будило каждого жучка, каждую бабочку, а затем устремлялось по тропинкам все дальше, как устремляется к неведомым морям вода в реках.
Вместе с остальными проснулся в своем гнезде и маленький Чик – сын матушки-зарянки, яркой птицы этих замечательных радушных краев. Сама она была небольшая, сверху и не отличишь от травы или земли, но глядя на ее оранжевые лоб, шею и красивую манишку на груди, Чик невольно сравнивал ее с самим солнцем – так она была похожа на пылающий зноем закат или летний рассвет. Он завороженно разглядывал маму-солнце и не мог не восхищаться ею. «Моя мама – самая красивая!» – так думают все дети в мире, но для Чика его мама, конечно же, была особенной. А как она пела! Как будто сотни крошечных ручейков соревновались, перепрыгивая через камни. «Чирли-курли-чирли-фить-фить!» –просыпайтесь, детки, просыпайтесь скорее, солнце встало, солнце ждать не любит, пора, детки, пора! Так верещала мама, заботливо и ловко поправляя выбившиеся за ночь из гнезда травинки, пока Чик со своими пятью братьями и сестрами сонно озирался вокруг.
В гнезде было хорошо и безопасно. Оно находилось не на дереве, а в углублении в земле, куда зарянка-мама аккуратно постелила свежую траву, листья и мягкие веточки. Что бы ни случилось, откуда бы ни надвигалась какая-нибудь опасность, птенцы знали: с их семьей и гнездом все будет хорошо. От любых грозовых туч, от любого непрошеного гостя, от любой тревоги всегда надежно защитит мама-солнце.
Чик уже несколько раз пробовал вылетать из родного мягкого гнезда, но пока его маленькие крылья были еще слабыми, он еще ничего толком не знал. И все же, этот мир, со спокойным колыханием травы и цветов, с кипящей на земле жизнью, с неведомым плеском воды где-то поблизости так манил его, что он не мог дождаться минуты, когда сможет увидеть, услышать, узнать много нового и интересного. Откуда берется радуга? Куда это каждый вечер улетает солнце? Что там, где кончаются гнезда птиц? Есть ли гнезда у жуков или бабочек? А самое главное – что это журчит рядом: долго, непонятно, совсем не похоже на мамину песенку-ручеек? Ничего, ничего еще не знал маленький Чик… Он подружился было с одним сердитым жуком, но тот так торопился по своим делам, что от него и слова нельзя было добиться. «Понимаешь, малыш, главное найти правильный лист. Правильный лист – это то, что нужно!» – буркнул дядя-жук и побежал дальше. Чик долго смотрел ему вслед. Он совсем ничего не понял. «Наверное, жуки – это какие-то другие птицы, не как мы, и они больше дружат с листьями», – решил он.
Ах, как хотелось ему узнать побольше о том мире: тех звуках, существах, растениях… А как он хотел такую же, как у мамы, оранжевую манишку! Как гордо он выпячивал бы грудь, гордясь своим родством с самим солнцем! Но увы, пока Чик был почти совсем черным, невыразительным – так отражали его зеркала-лужицы. Чику казалось, что даже они немного покачивались, понимая его волнение: охо-хо... Где же были эти лужи? Сейчас, сейчас… Вот здесь… Ах! Чик снова оказался на земле. На этот раз он не поспешил обратно в гнездо, не позвал маму-солнце, лишь немного помедлил, поводив по земле тонкой лапкой, будто решаясь сделать шаг, а затем запрыгал вперед, мимо цветов и травинок…
Все больше и больше отдалялся храбрый Чик от родного гнезда. Иногда перепрыгивал через веточки, иногда невысоко подлетал. Ноги у зарянок длинные, даже птенцу уже неплохо было видно всех насекомых, спешащих мимо по своим делам. Хотя пару раз он едва не споткнулся о странный цветок: у него была толстая ножка и смешная круглая шляпка, и он совсем не качался на ветру и не прогибался, если на него наступить, как другие цветы, а прочно и молча сидел в земле. Конечно же, Чик не знал, что это не цветок вовсе, а обыкновенный гриб. Вокруг их оказалось очень много, и впредь Чик был уже более осторожным.
«Д-д-д-д!» – вдруг послышалось откуда-то сверху. На дереве сидела большая пестрая птица, похожая на цветную полянку: ее красные, белые и черные пятна, черные усы и шапочка так и говорили о каком-то предстоявшем птичьем званом обеде или скором визите дорогих гостей. В раннем детстве Чик слышал рассказы о разных жителях вокруг, и этот был похож на того, кто называется «дятел». Должно быть, птица стучала в чью-то дверь, но ей никто не открывал, она сердилась и барабанила по дереву все сильнее. Чик вежливо поздоровался, как учила мама-солнце: в природе всегда важно показать, что ты пришел с добрыми намерениями. «Дяденька дятел, скажите, где я? Что это за большой дом, где все мы живем?» – спросил Чик. «Кик? Ки-ки-ки! Ки-кипит работа! Что тебе, малыш? Видишь, я хочу сделать себе дупло в этом сухом дереве. Дом – это дупло, разве не понятно?» – и дятел снова забарабанил что есть силы. «Значит, не каждый живет в гнезде. Кому-то нужна земля и листья, кому-то – дупла в деревьях!» – понял Чик. «Дядя дятел, у вас такие красивые разноцветные перья! Скажите, как и мне получить хотя бы оранжевую манишку – такую, как солнце?» – прокричал Чик. «Понимаешь… Э-э-э… Я точно не знаю. Наверное, она появилась оттого, что я так хорошо делаю дупла!» – неуверенно ответила большая пестрая птица. Чик хотел еще спросить, что это так шумит совсем близко и куда нужно прыгать, чтобы это увидеть, но дятел барабанил так громко, что все равно бы ничего не услышал.
Тем временем, солнце успело встать высоко над землей и даже немного наклониться в другую сторону – туда, куда оно обычно уходит спать. «Наверное, там у него гнездо или дупло», – подумал Чик. Конечно, он уже немного скучал по своему родному дому, по заботливым маминым крыльям и свежему лакомству у нее в клюве, но еще больше тосковал он по неведомым тропинкам, полянам, по далеким местам, куда устремляется солнце… Что все-таки у солнца – гнездо или дупло? Какими семенами оно питается, любит ли длинных червячков или поменьше? Есть ли у солнца мама? За что ему дали не просто оранжевую манишку, а целое оранжевое оперение, как такое заслужить? Чику рисовалось углубление в земле, только не такое, как делала мама, а побольше, в нем золотые листья, какие бывают осенью, непременно золотые, как само солнце, желтые веточки, а внутри – спящее солнце, сложившее крылья до следующего утра и следующего полета. Такой уж он был мечтатель, наш храбрый Чик. Остановившись и задумавшись о месте, где живет солнце, он и сам не заметил, как заснул.
Прошло время. Сколько именно его прошло, Чик не смог бы точно сказать, ведь в живой природе не считают дни, только повинуются ее законам и движению небесных светил. Маленький птенец видел теперь землю уже немного дальше от себя – его тоненькие ноги вытянулись и держали его увереннее. Уже храбрее и выше подлетал он на окрепших крыльях, сам находил еду, не пугался местных обитателей. Он многое узнавал о себе и мире вокруг, но все те же вопросы не покидали его: «Где мы живем? Что это шумит рядом? За что дают красивый солнечный окрас?» Пока никто не мог дать ему ответов.
Однажды, когда Чик остановился, что-то рассматривая в траве, вдруг налетел сильный ветер, пошел дождь и послышались раскаты грома. Он и прежде много раз видел дожди и грозы, но эта была необычной: она налетела неожиданно и быстро, как темная хищная птица, ударила клювом-каплями по земле, закричала громовым голосом, блеснула в небе острым серебряным оперением. Это была необычайно сильная гроза. Чик забился в укрытие между мощными корнями и ветками дерева, которое радушно приютило маленькую испуганную пташку. «Как хорошо, что оно оказалось рядом, и я успел спрятаться», – подумал Чик. Вода не добиралась сюда, только грохотала где-то снаружи, и он терпеливо пережидал непогоду, как вдруг услышал чей-то отчаянный писк неподалеку. Кто-то маленький громко звал на помощь где-то совсем близко. Чику было очень страшно выходить из своего убежища: там, дальше, громыхал гром, подбиралась все ближе вода. Чик вспомнил, как их с братьями и сестрами оберегала мама: с ней было так спокойно и безопасно, они и не думали, что гроза или дождь могут причинить вред. А еще он вспомнил, что мама всегда повторяла: в природе мы все часть одной большой семьи. Разве позволила бы она такое, разве бросила бы его одного?
Небольшими робкими движениями выбрался Чик из своего укрытия. Вода по-прежнему была еще далеко, но прямо на земле сидел маленький черный птенец – точно такой, каким был и сам Чик когда-то. Чем же помочь тебе, малыш? Где твоя мама? Хорошо бы запищать вместе, посильнее, но ведь никто не услышит их за раскатами грома, ревом дождя и шуме листвы. Впрочем, другого выхода не было. «Мы часть большой семьи, мы часть природы», – проносилась снова и снова мысль, и он издал самый сильный крик, на какой только был способен. О чудо! Вместо привычного пронзительного писка из клюва вырвалось звонкое: «Чирли-курли-чирли-фить-фить!» Так кричала мама. Так кричали другие зарянки. Его голос! У него появился свой голос!
Ливень стих так же быстро и внезапно, как начался. Небо прояснилось, а на листьях сверкали и переливались крупные капли. Понемногу выбрались из укрытий насекомые, встрепенулись цветы, подали первые голоса птицы. Не веря, что все это ему не приснилось, Чик крикнул еще и еще раз, чтобы проверить. «Чирли-курли-чирли-фить-фить!» – бодро разнеслось по лесу.
А вот и мама птенца. Благодарит, суетится. Она была совсем близко, но не могла найти малыша. Как же вернуть его в гнездо рядом? Ведь он еще совсем не умеет летать.
Вдруг рядом с собой птицы увидели два огромных ствола, уходивших вверх под самое небо. Таких деревьев здесь прежде не было! А может быть, это гроза так изменила все вокруг, и в потоках ливня исполинские деревья невозможно было заметить? Над стволами возвышалась неяркая шляпа. «Да это же гриб!» – с облегчением подумал Чик, он уже видел такие прежде, когда только учился летать и впервые выбрался из гнезда надолго, только те были гораздо ниже. «Может быть, он так вырос от слишком сильного ливня?» – подумал Чик, который часто слышал от мамы, что бывают такие особые «грибные дожди». Он смело толкнул гриб лапой, но, к своему удивлению, тут же отлетел в сторону: «Ай! Этот гриб еще и дерется?». Но гриб и не думал драться. Как и другие грибы, он спокойно стоял, не пытался летать и ничего не говорил. Такого огромного гриба Чик еще никогда не видел. Его шляпа закрывала само солнце. Вдруг гриб стал медленно нагибаться и протягивать гигантские ветки. Это было уже слишком! У грибов не бывает веток! Может быть, это какое-то грибное дерево? Может быть, тот сердитый дятел разбудил его своим стуком? «Улетайте! Скорее улетайте!» – крикнул Чик, но птица-мать не двинулась с места: это была зарянка, а зарянка скорее погибнет, чем оставит в беде своего птенца. Чик зажмурился, однако ничего ужасного не произошло: гриб достал какой-то странный предмет, наклонился к самому гнезду, как-то особенно бережно, осторожно – и вмиг птенец оказался в гнезде вместе с мамой и братьями. Сверху, словно гром, прогремели непонятные звуки. Так не говорили ни звери, ни птицы, ни насекомые, так не шелестели листвой деревья, но в полях или лесах не нужно понимать языки птиц, зверей или травы, все они на самом деле говорят на одном языке – языке природы. «Не бойся, малыш. Теперь ты в безопасности!» – вот что прогремел этот странный голос. Чик понял его, отлично понял. Столбы показались чуть дальше, затем еще чуть дальше – гриб медленно уходил.
Так в этот день Чик впервые познакомился с человеком.
Лес в этих краях напоминал гостеприимную хозяйку: здесь хватало место для всех. Каких только деревьев здесь не было! Раскидистые дубы, тихие липы, пахучие ели и сосны, тонкие осины, красавицы-березы… Возле одного из таких деревьев и встретил Чик Дрозда. Дрозда так и звали – Дрозд. Конечно, такому солидному и важному обитателю полагалось бы имя, но он был настолько стар, что ни он сам, ни кто-либо другой в лесу уже не мог вспомнить, было ли оно у него когда-нибудь. Дрозд был настолько стар и мудр, настолько знаком всем пернатыми вокруг, что все звали его просто – Дрозд. Когда он проходил мимо, птенцы затихали и прекращали прыгать через ветки, а старшие почтительно склоняли головы и прицокивали клювом в знак особого уважения. Даже мотыльки облетали его стороной, чтобы не тревожить своим беспечным порханием.
Как и все, Чик поклонился Дрозду, но не знал, как правильно начать разговор: согласитесь, вы тоже не очень-то уверены, как правильно заговаривать с такими почтенными дроздами. Мудрая птица поняла все и без слов. «Ты храбрый малый, Чик: ты помог слабому, ты не испугался человека, твоя семья гордилась бы тобой, если бы они сейчас это видели», – промолвил Дрозд. Чик опустил взгляд: «Я улетел из гнезда, чтобы узнать, что есть вокруг, посмотреть, кто еще живет неподалеку, куда ведут тропинки… Я поступил неправильно, уважаемый Дрозд?» К его изумлению, Дрозд вовсе не стал ругать его, заставлять вернуться домой или говорить о семье, вместо этого, помолчав, он спокойно ответил: «Мой юный друг, ты всего лишь последовал Закону Природы. Нет ничего дурного в том, что ты научился летать, что заинтересовался миром, что тебе стало тесно в твоем гнезде. Видишь ли, получать знания, пробовать новое, тянуться к тому, чего пока не знаешь, чтобы понять его, – все это тоже Закон Природы. Он нигде не записан, но един для всех. В мире есть птицы, люди, звери, насекомые, а есть деревья, трава или цветы – но они все подчиняются природе. И ты, и я – мы живем в месте, которое люди называют «за-по-вед-ник». Это человеческое слово, неведомое птицам, но нам здесь хорошо. Жизнь здесь течет так, как заповедала, то есть подсказала, жить природа, чтобы мы все просыпались и засыпали в мире, чтобы всем хватало территории и предназначения: дятел может мастерить дупло, жук искать свой листок, зарянка – заводить свою песенку-ручеек. Всем им это разрешено, на всех хватает щедрой природы, пока мы уважаем и оберегаем ее. Заповедник – это такое место, где и человек понимает, как важно быть частью природы, вместе с другими обитателями, как необходимо ценить и беречь все, в чем мы находимся. Поэтому здесь он не собирает грибы, не шумит, не беспокоит обитателей, с уважением относится к каждому, от огромных сильных зверей до маленькой хрупкой бабочки – вот потому-то и ему самому здесь хорошо и приятно, в дружбе и любви со всем вокруг».
Чик раньше никогда не слышал такой умной речи и долго пытался понять то, что сказала старая мудрая птица. Он понял это не сразу, но когда понял, то согласился с этим от всего сердца. Наконец, он все-таки отважился задать два других своих давних вопроса: что же это шумит совсем рядом и так не похоже ни на шелест листьев, ни на пение птицы, и что еще нужно совершить, чтобы заслужить оранжевый цвет на груди – цвет солнца. Дрозд по-доброму усмехнулся в ответ и ответил, что шумит рядом река, которую люди назвали словом «Ока», чтобы отличать ее от других рек. «Она такая же часть природы. Поди к ней, она ответит тебе про оранжевый знак на груди. Она ответит тебе понятнее, а я только скажу: помни, малыш: мы все – часть природы, ее закон – для всех!» – с этими словами Дрозд направился к старому пню, чтобы немного передохнуть от долгой речи, ведь он был очень стар, и ему требовалось время, чтобы восстановить свои силы.
«Ока», – повторил Чик. Раньше, совсем недавно, он бы, конечно, стал расспрашивать местных обитателей, чтобы найти правильный путь к этой неведомой Оке. Теперь же он понимал: природа подскажет сама, нужно только доверять ей и хорошенько прислушаться…
Странный звук становился все ближе, уже можно было разобрать плеск воды, такой, как во время дождя или когда в канавку падает с дерева какая-нибудь ветка, только громче и разнообразнее. Вдруг горизонт, который Чик привык видеть зеленым от пышных деревьев, стал нежно-голубым: тонкая полоска протянулась вместо него по обе стороны крыльев. Она то колебалась, то оставалась совершенно неподвижной. Это текла река…
Чик приблизился к реке, та ответила волной приятной прохлады и не переставала издавать плеск, похожий на прекрасную музыку. Чик почувствовал, что хочет заглянуть в нее, как в глаза, а потом задать свой последний вопрос, на который оставалось найти ответ. Наконец, он осмелился, осторожно подлетел к воде, заглянул в нее – и ахнул. В отражении он увидел красивую птицу на высоких стройных ногах, небольшую, но сильную и прекрасную. На груди у нее красовалась оранжевая манишка, еще ярче, чем была у мамы. Да это же он сам! «Чирли-курли-чирли-фить-фить!» – от изумления только и смог вымолвить Чик. Его переливчатая песенка понеслась по течению реки, и река ответила звонким журчанием. Их голоса слились в один звучный напев.
Над горизонтом разливалось огромное оранжевое солнце. Оно стояло в зените – в самой верхней точке над горизонтом, куда только сумело забраться, чтобы обогреть под собой всю землю, все живое. Так птица-мать раскрывает крылья над своим гнездом, оберегая его и даря ему свое тепло, не думая о том, что получит в ответ – так совершается Закон Природы, о котором говорил старый Дрозд. Солнце отражалось в реке, в каждой капле прошедшего дождя, в каждом чуть свернутом листке, словно присутствовало одновременно повсюду. Как будто громкий оркестр из яркого света, брызг, искр и переливов играл какую-то прекрасную мелодию. «Чирли-курли-чирли-фить-фить!» - закричал Чик, и его голосу тут же откликнулись другие голоса – очень разные, из разных уголков леса, полянок, из травы и деревьев, с земли и с неба. Вокруг слышали и понимали его, и он понимал их, как понимал теперь реку и само солнце. «В природе мы все – часть одной большой семьи. Мы все – часть природы, ее закон – для всех», – повторил Чик, расправил совсем окрепшие крылья – и радостно, не боясь ничего, полетел вверх, навстречу золотому свету.