Где не летают самолёты

Глава 1. Поймать дикий ветер

Меня зовут Костик. И я умею разговаривать с транспортом. С игрушечными гоночными машинками и с настоящими электричками, тракторами и самолётами. Мы с транспортом похожи — я тоже люблю куда-то ехать, бежать, лететь!
Еще вчера я ходил в садик — а сегодня уже нет. Потому что лето! Сегодня мы с мамой и папой едем на дачу. Обычно мы едем туда на машине. Но папина машина сломалась, точнее тоже отправилась на каникулы. Это она мне так сказала. Пусть отдыхает, а мы на электричке прокатимся с ветерком!
Старая электричка везёт нас и подпевает: «Чух-пух! Хорошо! Чух-пух! Далеко!». Она и подпрыгивать умеет на ходу. Я сижу на деревянной скамейке и повторяю за ней. С подпрыгом ехать веселее.
Чух-пух! Окошко открыто, и я тянусь к нему. Там, снаружи, водится дикий ветер. И я собираюсь его поймать. Но он не даётся, убегает. Что бы придумать?
— Костик, не суй пальцы в окно, — просит мама.
Зато папа меня сразу понимает! Он достает из рюкзака шуршащий пакет и ловит для меня немножко ветра.
— Спасибо, папа!
Если поймать ветер в пакет, он никуда не убежит. И станет ручным.
Напротив нас сидят незнакомые дедушка и бабушка. У ног бабушки загадочно позвякивает большая клетчатая сумка. Может, там колокольчики? Я смотрю на сумку, но через плотную ткань ничего не разглядеть. Потом смотрю на дедушку, на его густую бороду и на букет васильков в его руках. Прямо летний Дед Мороз! Может, это он и есть? А что, разве у Деда Мороза не может быть дачи?
И тут дедушка мне подмигивает.
«Точно, он, — понимаю я. — Но пусть не беспокоится, я его тайну никому не выдам».
Чтобы показать, что я не выдам, и вообще всё забыл, я снова поворачиваюсь к окну. А там тоже интересно — деревья показывают, и снова дикий ветер свистит, зовёт того, что в пакете. Ручного.
Чух-пух! Электричка подпрыгивает особенно высоко, хохочет и кричит мне:
— Лови!
— Что ловить? — я кручу головой во все стороны.
— Да варенье же!
И тут бабушкина сумка падает на бок, и из неё выкатывается банка с малиновым вареньем! Оно несётся ко мне, сверкая красными боками. И главное, никто этого не замечает!
Раз! Я прыгаю вперед, как тигр! Варенье в моих надёжных руках!
— Спасибо тебе, — ахает бабушка. — Чуть не разбилось!
А летний Дед Мороз мне его дарит — как «спасителю варенья». Бабушка говорит, что им не жалко, у них в сумке еще много таких банок. Но я-то знаю в чем дело, дед Мороз не может оставить ребенка без подарка. Даже на каникулах.
Вот и наша станция — шестьдесят восьмой километр. Сейчас мы выйдем из вагона, и я выпущу на волю мой ветер. Пусть снова станет диким. А потом возьму маму с папой за руки и побегу! Конечно, с подпрыгом.

Глава 2. Кресло-трон и главный на дороге

Путешествие за хлебом — тоже путешествие. Хоть и крохотное. Сегодня у меня путешествие среднего размера — мы едем на озеро на папиной машине.
Она плавно скользит по шоссе и напевает:
— Хорошо я отдохнула! Хорошо! А теперь в путь пора, в пу-у-уть...
Я высовываю в окно нос — как будто удочку забрасываю. Ловись ветер, большой и маленький! И он ловится. А вместе с ним ловятся запахи: теплого асфальта, сирени из сквера, булочек из пекарни на углу и свежий прохладный — с набережной.
— Может, кондиционер включим? — спрашивает мама и обмахивается веером.
— Не надо, — прошу я. Разве с закрытым окном можно что-то увидеть, понюхать, услышать?
В машине нет толпы пассажиров, шума и контролёров. Вместо «чух-пух!» она говорит «шурк-шурк». Тихонько и торжественно. Я сижу в кресле, похожем на трон царя. Оно мягкое и красное, как мамин веер. Кресло-трон возвышается над остальными сидениями и раздает приказы:
— Есть! Спать! Игр-р-рать!
Как будто оно самое главное, это кресло. Как будто не знает, что самый главный на дороге —дорожный полицейский.
Вот, кстати, и он, в фуражке и жилете с полосками, которые умеют светиться в темноте. Палочкой машет, останавливает особенно ворчливых водителей. А им есть от чего ворчать — вон очередь какая на мосту собралась! Как будто весь город решил уехать вместе с нами на озеро. Машины стоят в пробке, шинами переминаются, но не едут. Мы тоже стоим.
Бип! Бип! В соседнем ряду нетерпеливо пританцовывает желтая машинка. За рулем — девушка. Она хмурится и смотрит то на дорогу, то на свою руку с часами. Я знаю, ждать бывает очень сложно! Особенно если куда-то торопишься.
Но вдруг хор машин запевает:
— Скоро поедем, скоро-о-о…
Я машу девушке с высоты моего трона. Она перестает хмуриться и машет мне в ответ. И сразу ждать становится легче — время будто идёт быстрее.
— Скоро поедем! — кричу я ей.
Машины согласно тарахтят и двигаются вперёд.

Глава 3. Как рыбы по морю

Я на даче знаю всё и всех! И крапиву, и подорожник, и тётю Галю из дома с красной крышей. Вот бы мне теперь куда-нибудь далеко отправиться! Там, где я ни разу не был, — мечтаю я. Пол-лета мечтаю!
И наконец, мама с папой берут меня в такое место. Мы едем на экскурсию в Карелию. Автобус лениво покачивает боками и увозит нас в край лесов, форели и огромных камней-валунов.
Я закрываю глаза. Дорога становится морем, а мы с автобусом — рыбами. Рыбы засыпают и двигаются вместе с волнами: к берегу и обратно, к берегу и обратно.
И вдруг я слышу рядом с собой сердитых рыб. То есть сердитые голоса. Я открываю глаза.
— Терпеть не могу автобусы! — кричит рыжая девочка. Она выпячивает нижнюю губу и отворачивается от мамы — к проходу и ко мне. Наш автобус обиженно фыркает. Ещё бы!
— А я обожаю их! — говорю я девочке. — Знаешь, почему?
— Нет…
Автобус тоже не знает. Поэтому я рассказываю:
— Они плывут по дороге, как рыбы по морю! Есть медленные автобусы, а есть быстрые. Как рыбы-парусники! Их водят дяденьки, которые умеют громко бибикать, махать руками и смешно сердиться.
Рыжая девочка, которую зовут Алисой, хихикает. Но потом снова вздыхает:
— Я хотела в самолет, а не в скучный медленный автобус!
— Наш автобус не скучный, а заботливый, — объясняю я.
— Никуда не торопится, чтобы мы рассмотрели берёзы за окном, — подсказывает мне папа.
— А еще он нарядный, — говорит Алисина мама. — Специально для нас украсил спинки сидений белыми салфетками.
— И кондиционер починил, — гордо добавляет автобус. — Вчера он не работал.
— И взял нас с собой, — соглашается Алиса. — Ладно, он не скучный…Но я мечтала потрогать облака. Хотя бы через стекло. Я на день рождения загадала…
— И скоро мы с тобой полетим на самолёте, — признается её мама. — Это был мой сюрприз.
— Правда? Урааа! — кричит Алиса так, что автобус испуганно подпрыгивает.
Её мама кивает и улыбается.
А я закрываю глаза и снова вижу рыб — быстрых и медленных...
Позже автобус рассказывает мне про Карелию:
— Здесь много всего: крепости и города, ручьи и водопады. Но кое-чего не хватает.
— Чего? — зеваю я.
— Гостей. Но мы с тобой для того и приезжаем, чтобы ей нескучно было.
— Привет, Карелия, — шепчу я. — Я у тебя ещё ни разу не был! Покажешь мне тут всё?
А она заглядывает в окна верхушками сосен:
— Я заждалась! Для начала отведай-ка моей ухи.

Глава 4. Морской волк

Путешествовать можно не только по дороге или воздуху, но и по воде. Однажды мама с папой берут чемоданы, и мы отправляемся на морской вокзал.
— Нас ждет круиз, — объясняет мама. А я вытягиваю шею, чтобы увидеть весь причал целиком. Он длинный, как хвост дракона, этот причал. Сколько там паромов!
— Ура! А где наш? Это он? — я бегу к самому большому. Светит солнце, и он щурится на меня рядами окон. Но…это совсем не паром!
Позади смеются мама с папой:
— Это вокзал, Костик. Он и вправду похож на корабль.
— Я здесь, — гудит настоящий паром. — Ту-у-у-у!
— Что же раньше не сказал? — улыбаюсь я.
Мы показываем билеты и заходим внутрь. Вот это транспорт! На потолке — зеркала, на полу — красные ковры, как в музее. Есть окна во всю стену и лестницы, а между ними — этажи-палубы. А самое интересное — не внутри, а снаружи, за тяжелыми неповоротливыми дверями. Потянешь за такую — волосы вмиг взлохматятся и затвердеют от ветра и соли. Там, снаружи, чайки кружат над паромом и показывают ему дорогу — сверху виднее. А море пенится и завывает, как стая волков. Морских, понятное дело. Ведь в море других не бывает.
— Чего это оно? — спрашиваю я у парома.
— Скучает.
— По кому?
— Это его секрет.
Когда солнце прячется за горизонтом, а на пароме играет джаз, море воет особенно громко. В один из таких вечеров я вижу дедушку. Он сидит в кресле и слушает саксофон, этот загорелый дедушка. Его руки покрыты рисунками. В полумраке зала селедки и форель, угри и морские ежи плывут по его коже, как по воде. Я разгадал секрет! Вот он, морской волк, по которому скучает море.
Я тяну родителей к нему.
— Дедушка, вас там море ждёт.
Тот разводит руки:
— Воет с утра до вечера. Ну что с ним сделаешь? Помнит, что когда-то я был матросом…
— А вы поговорите с ним, — советует папа, а мы с мамой киваем.
Дедушка смотрит на нас. Потом тяжело поднимается и идёт. Как только он открывает неповоротливую дверь, море успокаивается. Потом поёт — поначалу еле слышно, даже я ничего не понимаю. Но морской волк понимает.
В этот вечер вместо саксофона мы с родителями слушаем песню моря. А паром ему тихонько подпевает.

Глава 5. Где не летают самолёты

Сегодня мы с мамой и папой в аэропорту. Здесь как будто проводят соревнования по бегу с чемоданами! Колёсики громыхают и подпрыгивают, ноги мелькают, пол блестит. Весело! И ещё всюду пахнет булочками с корицей.
Я бы мог провести в аэропорту все каникулы. Тут всё есть для жизни: пекарня, детская площадка и даже отель с комнатами-капсулами.
Но мама с папой берут меня за руки и тащат за собой, а со взлетной полосы зовёт самолет:
— Костик, пора в небо!
И я бегу!
Самолет похож на большую белую чайку. Мы поднимаемся по длинной лестнице, трапу, прямо в живот этой птицы. Она перенесёт нас на море. Чайки всегда летят к морю.
Внутри в салоне много-много кресел! Мы с мамой ходим по тропинкам кресельного леса и ищем наши места. Вот же они! Я, конечно, хочу сидеть у окна. Но там уже сидит мужчина. У него испуганные глаза и бледное, почти прозрачное лицо. Одним словом, медузье.
«Это ничего, — думаю я. — На море он станет нормального цвета».
Стюардесса просит всех пристегнуть ремни. Самолет-чайка расправляет крылья.
— Уууух! — ревёт он совсем не по-птичьи. И начинает разгон.
Мужчина рядом со мной хватается за подлокотники кресла.
— Дяденька, — зову я.
Тот вздрагивает:
— Что, мальчик?
— Сейчас будет такое, такое! А вы даже не смотрите! Зачем тогда сидите у окна?
— Кости-и-ик, — укоризненно говорит мама.
А мужчина впервые поворачивается к иллюминатору. В этот же миг самолет отрывается от земли.
— Смотрите, смотрите, — радостно приговариваю я. — И мне расскажите. Я тоже в первый раз лечу.
— Откуда ты знаешь, что я — в первый раз? — смущенно спрашивает мужчина. — И что там «такое»?
— Мне самолёт сказал, — пожимаю плечами я.
А самолёт-чайка взлетает все выше, выше! Его крылья разрезают облака, двигатель восторженно шумит, и у него в животе подпрыгивают в креслах пассажиры.
Наконец, самолёт перестаёт набирать высоту. Мой сосед всё смотрит не отрываясь в небо. Я уже устал ждать. Он будет рассказывать о том, что видит?
Но тут мужчина поворачивается ко мне и с улыбкой предлагает:
— Хочешь поменяться местами? Твоя очередь сидеть у окна.
— Конечно, хочу! — улыбаюсь я в ответ.
Лучше один раз увидеть, чем много раз услышать. А еще лучше — много раз увидеть. И потрогать тоже! И я трогаю холодные облака через стекло. Они летят под нами, но я всё равно могу до них дотянуться моей длинной-предлинной рукой. Я как будто великан! Внизу между облаками рассыпаны маленькие домики — всё равно, что крошки разноцветного печенья. Море и горы — лужа и кучка из песка. Что там, над нами? Сейчас я стану еще больше и узнаю!
Но… почему мы не поднимаемся?
— Выше нельзя, — пыхтит самолёт. — Выше только ракеты летают.
Значит, мне нужно в ракету! Мне так хочется туда, что во рту становится жгуче. Как будто я съел целую банку перцев чили!
Хорошо, что стюардесса протягивает мне сок — я выпиваю его в один глоток. А в горле всё равно горячо. Даже в тот момент, когда самолет ухает вниз.
— Я вернусь к тебе, небо, — обещаю я. — И узнаю, что находится там, где не летают самолёты.

Глава 6. Канатная дорога для великанов

Папа говорит, что полёт на ракете — идея хорошая, правда мы пока не космонавты (ну и что!). А еще говорит, что великаном можно почувствовать себя не только в самолёте, но и на канатной дороге!
Поэтому мы здесь. Дядя Володя, папин брат, рассказывает маме и папе про их канатную дорогу. А я в это время бегаю по прозрачной кабине. Она тихонько позвякивает от щекотки. Я останавливаюсь. Прижимаюсь к стене. И опять бегаю, и останавливаюсь. Мне хочется увидеть всё-превсё! Я снова большой, а мир — маленький. С моей высоты дороги похожи на птичьи следы, липы и дубы — на кустики мха в лесу, а река — на карманное зеркальце, в которое смотрится небо.
— Костик, сядь уже. Нам ехать пятнадцать минут, а потом еще пятнадцать — обратно! Всё рассмотришь, — просят мама с папой. И смеются. Дядя Володя тоже смеется. А женщина, которая тоже купила билет в нашу кабину, перестаёт хмуриться:
— Надо же. Для меня канатная дорога — обычный транспорт до работы и домой. А для тебя — путешествие.
Я пытаюсь представить — каково это — ездить в детский сад по канатной дороге. По-моему, замечательно!
— Транспорт не может быть обычным! — отвечаю я женщине.
— Транспорт — это всегда путешествие, — соглашается канатная дорога.
Теперь у огромных стен замирают и взрослые. Внизу блестит река и двигаются маленькие будто игрушечные теплоходы.
— На высоте мир совсем другой. И мысли тоже, — говорит мама.
А женщина, которая тоже купила билет в нашу кабину, угощает нас капустным пирогом! И рассказывает про сыновей. Они у неё уже взрослые, в Москве работают, в небоскребах.
Я жую пирог и представляю, как большие серьёзные сыновья сидят в стеклянных башнях, как заточённые принцессы. Днем они работают, а по ночам любуются на звёздное небо. Там оно кажется ближе. Прямо как здесь.

Глава 7. Транспорт и друг

Если чувствуешь себя великаном, всё становится по плечу. Поэтому я сажусь на велосипед и учусь на нём кататься. Или велосипед учится катать меня. Это как посмотреть.
Когда я лечу вперёд, и дикий ветер подгоняет в спину, непонятно, где заканчиваюсь я и начинается велосипед. Так что иногда мне кажется, что мы с велосипедом — один человек. То есть, один транспорт. Ой, ну вы поняли.
Пусть наши маленькие боковые колеса гремят на весь двор. Мы едем!
— Молодец, Костик! — шуршит велосипед. Он у меня — и транспорт, и друг.
Есть у меня ещё подруга — Лиза. Вот она прыгает на скакалке неподалёку и на мой велосипед посматривает. Наверное, хочет покататься. Лиза говорит, что на велосипеде можно объехать целый мир! Только педали крути и смотри, чтобы крапива в цепь не попадала.
— Прокатить? — спрашиваю у Лизы.
— Спасибо, Костя! До бабушки. У неё блины остывают!
— Залезай на багажник.
Ветер свистит, репейник щекочет пятки, мошкара хочет нас догнать. Я кручу педали. Вдруг блины остынут, пока мы едем? Так нельзя. Блины нужно есть горячими.
Лиза поторапливает:
— Поднажми! Почти приехали!
— Блины-то с вареньем? — спрашиваю я. Или это спрашивает велосипед. За ветром и шуршанием колес не разобрать.
— Ага, малиновым.
«Ну, раз малиновое варенье...» — думаю я, и как понесусь! Сразу и ветер, и мошкара, и репейник — все отстали.
Вжик — и мы уже у Лизиного окна. Тем более, что ехать всего четыре дома.
Из-за кружевной занавески нам машет Лизина бабушка:
— Заходите!
Мы с Лизой на кухне пьем чай и едим блины — горячие, смазанные сливочным маслом. Внутри — варенье. Оно так разомлело в бабушкиных блинах, что стало жидким, как малиновый сок.
— Скоро будем кататься вместе, — рассказывает Лиза. — Мне на день рождения тоже велосипед подарят, я попросила.
— Ура, новенький! — радостно дзынькает под окном мой велосипед.
А я думаю:
— Лиза — хороший пассажир. И друг хороший. Когда у меня будет моя собственная ракета, я её обязательно прокачу.

Глава 8. Космос похож на Ладогу

Скоро мы с родителями отправляемся в новое путешествие! Точнее, в поход. На необитаемый остров. Там ни магазинов нет, ни кафе, ни домов — только комары охраняют чернику. Чтобы было веселее, мы берём с собой папиных друзей: дядю Лёшу, тётю Наташу и их сына Олега. Ещё берем палатку, котелок, воду и тушёнку. Мы садимся на две лодки и плывём — папы крутят вёсла, а мы — подбадриваем.
Жара. Зато Ладожское озеро — холодное, как эскимо. Вода из-под вёсел брызгается — хорошо! Я слушаю, как лодка скрипит и тихонько напевает. Засиделась она на лодочной станции. И теперь радуется — рыбам, утятам, солнцу. И я радуюсь, и остальные тоже. Особенно дядя Лёша — он грести любит, наперегонки. А папа — не очень. Поэтому его дядя Лёша уже три раза обогнал.
Олег кричит мне из соседней лодки:
— Ты что больше любишь: тракторы, корабли или самолёты?
— Я любой транспорт люблю! — кричу я в ответ.
— И я! Эх, вместо похода я бы в парке аттракционов на гоночных машинках покатался.
— И мы катаемся. Лодка — тоже транспорт, — говорит ему дядя Лёша.
— И какой! А путешествовать можно хоть на плоту! Вот Кон Тики Ра, например, — кивает мой папа. — Представляете, путешественники на этом плоту пересекли целый океан!
— На плоту через океан — это не через озеро, — вздыхает Олег. — Приключение! Даже акул встретить можно.
— А если бы мы их встретили, что бы ты сделал? — спрашивает тётя Наташа.
— Я бы их покормил.
— Чем?
— Шашлыками, конечно. Акулы траву не едят.
— А я бы сейчас в космос полетел, на ракете, — признаюсь я.
— И я! — подхватывает Олег.
— Полетим, когда прямые рейсы запустят, — обещает дядя Лёша, и все смеются.
А что, когда-нибудь запустят — думаю я. И будут пассажиры на разные планеты летать, на каникулы. И космический транспорт будет разный: не только ракеты и корабли, но и автобусы, трамваи и поезда!
Тут дядя Леша командует:
— Путешественники, по борту необитаемый остров!
Мы причаливаем. Вытаскиваем на берег вещи, одеваем плавки и купальники. Папа с мамой учат меня плавать. Они поддерживают меня под плечи, я лежу на спине и покачиваюсь. В воде как в невесомости, — думаю я вдруг.
Потом мы втыкаем в землю колышки, ставим палатки, разводим костер — такой большущий и дымный, что все комары прячутся под листьями черники. А на закате едим тушёнку с макаронами и смотрим в небо. Солнце на нем тает, как масло на сковородке, и растекается разноцветными лужицами — оранжевой, красной, розовой.
Ночью я ворочаюсь в жарком спальнике и думаю о том, что лодка — замечательный транспорт. Потому что она хоть скрипит и кряхтит, но везёт к приключениям. А еще думаю о звёздах. Их видно через окошко в крыше палатки. Звёзды тут не те, что в городе, тусклые и едва заметные. Здесь они откормленные и довольные, как наш дворовый кот Васька, сияют ярко-ярко. Вот бы с ними поговорить… Может, они меня тоже поймут? Как машины, корабли и лодки?
— А правда, что в невесомости, как в воде? Правда, что космос похож на Ладогу? — спрашиваю я у них.
И звёзды отвечают:
— Правда. Да ты сам проверь.

Глава 9. Сапсану не угнаться

Пока я мечтаю о космосе, мама с папой мечтают на выходных прокатиться в Москву. Поезд Сапсан — их любимый транспорт. В Сапсане можно жить, как и в аэропорту. В подлокотниках кресел здесь прячется музыка, а в самих креслах — серьёзные дяди и тёти. Они читают новости, обсуждают по телефону важные вопросы и пьют кофе из картонных стаканчиков.
— В Москве есть музей космонавтики, — говорят мне родители.
Меня уговаривать не нужно.
— Ура, Москва! Мы скоро будем.
Сколько мы успеваем увидеть за выходные! И Красную площадь с Кремлём, и лемуров в зоопарке, и белуху в аквариуме. Но самое интересное — музей космонавтики. Наш экскурсовод знает всё-превсё. Он показывает нам корабль «Союз», первый Луноход, собак-космонавтов Белку и Стрелку. Я вижу оранжевый скафандр — в таком летал Юрий Гагарин — и представляю, как сам надеваю его и выхожу в открытый космос… Я становлюсь большим-большим, как самый огромный великан, и тянусь моей длинной рукой туда, где не летают самолёты…Еще немного, еще чуть-чуть…Гагарин, помоги!
— Как мне стать космонавтом? — спрашиваю я у экскурсовода.
— О! — улыбается он. — Космонавт — одна из самых интересных и самых сложных профессий в мире. Придется немного подождать, пока ты вырастешь и сможешь пройти отбор.
— Просто ждать? — удивляюсь я. Это же скучно, никаких приключений!
— А ты не просто жди, а тренируйся. Изучай книги о космосе, занимайся спортом, а еще катайся на качелях и каруселях — это развивает вестибулярный аппарат.
Я пока не знаю, что это за аппарат такой, но обязательно спрошу у мамы с папой. И начну тренироваться. И когда я приду в Центр подготовки космонавтов, я буду готов!

Когда мы едем домой, в Сапсане рядом со мной и родителями сидит серьёзный мужчина с наушниками и стаканчиком кофе. Он разговаривает с начальником и читает новости, разговаривает и читает. Потом закрывает глаза и… вдруг засыпает.
Я тоже закрываю глаза и вижу, как серьёзный мужчина бежит впереди поезда, с припрыгом. Сапсану за ним не угнаться.
Мужчина слышит, как я смеюсь, и открывает глаза.
— Извини, я храпел?
— Не-а.
— Тогда ладно, — он с интересом смотрит на меня. — Что, первый раз в Москве?
— Ага. Я был в музее космонавтики. Я стану космонавтом, когда вырасту, — сообщаю ему с гордостью.
Серьёзный мужчина кивает:
— Молодец! А я в детстве хотел стать археологом. Это такой человек, который древности в земле ищет. Но меня мама отговорила — из-за комаров и неудобных палаток.
— Ну и пусть комары и палатки, — говорю я. — Это же приключение!
И добавляю:
— Знаете, кем хотел стать Сапсан, когда был маленьким?
— Кем же?
— Сапсаном.
Поезд смеется, и мы все вместе с ним.
И тут серьёзный мужчина подпрыгивает в кресле:
— У меня же скоро отпуск! А что если махнуть в экспедицию, археологическую?
Я улыбаюсь. Серьёзный мужчина вспомнил о своей мечте. И теперь Сапсану за ним точно не угнаться. И за мной тоже. Хотя мы с тобой еще посоревнуемся, кто быстрее, а, Сапсан? У меня будет ракета, а у тебя — железная дорога. Но это чуть позже — когда я подрасту и превращусь в великана. Мы с тобой скажем: «На старт, внимание, марш!» — и ветер подтолкнёт нас вперёд.