Нужная нота

В одном городе, а точнее, на его окраине, жил старый музыкант. Был он маленького роста, щупленький, с белыми волосами и такой же белой бородкой. На носу у него блестели круглые очки. И он постоянно напевал себе под нос разные мелодии.
Старик жил в старом деревянном доме с высоким крыльцом.
– Скрип-скрип, – отзывались радостно ступеньки крыльца, когда хозяин проходил по ним.
Они не просто скрипели – они пели, да ещё и по нотам. Ступенек у крыльца было ровно семь, и каждая ступенька издавала свою ноту.
– До-ре-ми-фа-соль-ля-си! – скрипела лестница, когда хозяин поднимался по ней домой.
– Си-ля-соль-фа-ми-ре-до, – пели ступени, когда музыкант спускался по ним, выходя из дому.
Дорофей Ремирович – так звали нашего героя. Но в городе мало кто уже помнил настоящее имя музыканта, все звали его Доремирычем.
Каждое утро и каждый вечер Доремирыч гулял в лесочке, что раскинулся недалеко от его дома.
Утром он напевал вполголоса только что сочинённые мелодии или насвистывал любимые песни.
– Ла-ла-ла-ла. Просыпайся пчела!
На-на-на-на. Как прекрасна весна!
Деревья подпевали ему, шелестя листочками. Цветы и трава покачивались в такт. А птицы подхватывали эти мелодии и разносили по всему городу. Город просыпался и наполнялся прекрасными волшебными звуками.
Вечером Доремирыч мурлыкал под нос колыбельные. У него были свои «засыпательные» песни для деревьев, цветов, грибов. И даже для комаров, убаюкать которых было сложнее всего.
– Спи, комарик длинноносый.
Баю-бай, тонкоголосый.
Не кусайся, не зуди,
Малых деток не буди.
Однажды Доремирыч как обычно вышел утром погулять. Но, уже спускаясь по ступеням, он почувствовал что-то неладное. Лестница скрипела как попало, словно расстроенный инструмент. Музыкант решил, что всему виной ночной ливень, намочивший ступени, и направился в лесок.
Тёплый весенний ветер играл серёжками берёз. Бабочки радовались солнышку и беззаботно порхали над первыми цветами.
– Доброе утро! – начал напевать Доремирыч. – Чудесное утро! Как же прекрасно тут! Птички везде поют…
– Бе-е-е! – послышалось совсем рядом.
– Ля-ля-ля-ля. Просыпайся, земля, – продолжал он петь.
– Фу-у-у! – снова кто-то вмешался в его песню.
– На-на-на-на. Улыбайся, страна! – ещё громче протянул Доремирыч.
– Бя-а-а! – кто-то опять перекричал его.
Доремирыч остановился и огляделся, но никого не заметил. Только деревья тревожно зашумели, и птицы замолкли.
Доремирыч снова запел, размахивая в такт руками. Но его тут же перебил тот странный голос:
– Фи-и-и!
– Эй, ты кто такой? И почему нарочно портишь мою песню? Выходи! Ну, чего ты прячешься? – музыкант заглянул за ближайшие деревья и кусты, но никого не увидел.
– Я не такой, а такая, – послышался в ответ неприятный голос. – Я нота Фи.
– Чего-чего? – удивился старик. – Всю жизнь с нотами дружу, но такой ноты не знаю.
– А я есть, – обиженно заявила Фи. – Но дружить с тобой не собираюсь. И вообще ни с кем дружить не собираюсь. Хотя, со мной и так никто не водится...
– Ну и где же ты? Покажись!
– Ха-ха-ха! Вот насмешил. Сам музыкант, а не знает, что ноты невидимые! Нас можно только у-слы-шать.
– Ах, да, – согласился Доремирыч. – А как же ты звучишь?
– Фи-и-и, – прямо над ухом старика раздался противный скрипящий звук.
– Ох, – покачал головой Доремирыч. – Теперь я понимаю, почему с тобой никто не дружит. И откуда ты только взялась на мою голову?
Фи ничего не ответила. Внезапно подул сильный холодный ветер. Он совал кепку с головы Доремирыча. Старик еле догнал её и снова надел. Доремирыч поёжился. Погода вдруг стала портиться. Небо затянулось кружевами серых туч. Музыкант поспешил домой.
День у Доремирыча прошёл скомкано. Всё валилось из рук. Музыка не игралась, песни не пелись. На любимой гитаре сорвалась струна. У баяна стали заедать кнопки. А фортепиано то и дело пыталось ударить музыканта клапаном по пальцам.
К вечеру небеса прояснились, ветер утих. Доремирыч снова отправился в лесок на привычную прогулку перед сном.
Природа встретила его тишиной, словно жизнь в лесу замерла. Доремирычу даже стало как-то не по себе. Но он давно жил по правилу: в любой непонятной ситуации – пой. Страшно – пой, не спится – пой, грустно – пой, не поётся – всё равно пой!
– Тра-та-та.
Красота!
Ты со мной
песни пой.
Но только он запел, как тут же страшно заскрипела старая ель. Где-то он уже слышал этот противный звук…
На тропинку перед музыкантом сел воробей. Вместо привычного «чивк» он протянул хриплое «фи-и».
– Это снова ты, нота Фи?! – грозно спросил Доремирыч.
– Да, это снова я! – радостно ответила Фи. – Видишь, у меня получается не хуже, чем у тебя. Как хорошо я научила ёлку скрипеть! А воробушек просто душка – сразу согласился выучить новую мелодию.
– Послушай, нота Фи, – музыкант вежливо обратился к невидимой собеседнице. – Хочешь, я научу тебя своим песням, и мы будем петь вместе. Только, чур, без этих страшных звуков...
– Фигушки!
– А чего же ты хочешь? Разве кому-то понравится слушать эти твои жуткие звуки?
– Ты тоже считаешь их страшными? – Фи обиженно фыркнула. – Ничего, скоро ты переменишь своё мнение. Вот увидишь, я всех научу петь по моим правилам! Ведь это несправедливо получается: все остальные ноты хорошие, а я, значит, плохая.
– Нет-нет, ты не плохая. Может ты просто пока не нашла своё место в жизни…
– Зануда, – перебила его Фи.
Доремирыч вздохнул и затянул свою песенку:
– Для чего нужны, спроси,
До, ре, ми, фа, соль, ля, си.
Я отвечу, так и быть:
Чтобы песенку сложить.
Чтобы музыку сыграть,
В сердце радость зажигать.
– Посильнее напугать,
Чтобы стали все визжать, – добавила вредная Фи.
– Так вот о чём ты мечтаешь, – покачал головой музыкант. – Но если ты хочешь стать настоящей нотой, тебе непременно нужно подружиться с музыкантом.
– С тобой что ли? – ехидно спросила Фи. – Нет уж, спасибо. Найду себе более подходящего друга. А твои «Солнышко проснулось, мило улыбнулось» только слух портят!
– А знаешь ли ты, дорогая нота Фи, что для создания музыки нужно ещё кое-что?
– И что же?
– Тебе нужно подружиться с остальными нотами.
– Фигушки!
– Для того чтобы сложить музыку, одной ноты недостаточно, – поучительно произнёс Доремирыч.
Вдруг из травы донеслись звуки, похожие на скрежет металла. На тропинку выскочил тонконогий кузнечик.
– Ещё один мой ученик, – обрадовалась Фи. – Маленький, а какой громкий! Скоро я соберу целый хор. Ты бы только слышал, как я научила жужжать ос!
– Представляю…
Неожиданно на тропинке возникла фигура лохматой женщины.
– Фи-и-и, – грозно свистнула она в свисток и сверкнула глазами: – Где эта негодяйка?!
Странная женщина в красном платье в белый горох подозрительно оглядывалась вокруг, прислушиваясь к каждому звуку:
– Чую, она где-то рядом, – дама поправила сбившиеся очки.
– Простите, – неуверенно начал Доремирыч, – а кого, собственно, вы ищете?
В ответ женщина только нахмурилась и приложила палец к губам.
– Фи-и, ф-и, – снова запел воробей.
– Ага, попалась! – завопила женщина и свистнула ещё громче. – Сейчас же возвращайся домой! Думаешь, стала невидимой, и я тебя не найду?
Рядом с ней что-то зашипело, заскрипело, и в воздухе повисла бледная, но очень недовольная рожица с нахмуренными бровями и кривыми зубами. Вокруг рожицы вместо волос искрились зигзаги молний, а сзади вилял короткий хвост. Это нечто напоминало плавающего по воздуху колючего головастика.
Незнакомка ещё раз подула в свисток, и рожица исчезла, противные звуки замолкли. Женщина довольно хмыкнула, быстренько спрятала свисток в маленький холщовый мешочек и перевязала его верёвкой. Затем спрятала мешочек в сумку.
– Надеюсь, эта беглянка не успела натворить здесь много бед, – женщина наконец улыбнулась, обратившись к музыканту.
– Так это ваша нота, – догадался Доремирыч.
– Моя, – выдохнула женщина. – Меня Дорой зовут, кстати.
– Очень приятно. А я Доремирыч. Но вообще-то моё имя Дорофей.
– Удивительное совпадение! – Дора пригладила взлохмаченные волосы. – Значит, вы успели познакомиться с ней?
– Да. Но откуда же взялась эта ваша нота Фи?
– О, это давняя история, – отмахнулась Дора. – Но если интересно, то расскажу.
– Прошу, расскажите!
И Дора поведала Доремирычу вот что.

Давным-давно, когда Дора была ещё девочкой, её родители-музыканты пытались научить дочку игре на музыкальных инструментах. Но Доре ужасно не нравилось это занятие. Единственное, что она признавала, – это свисток. Дора мечтала о карьере спортивного тренера. Она сбега́ла с музыкальных занятий и гоняла с мальчишками футбол.
Старушка, которая учила Дору музыкальной грамоте, предупреждала родителей:
– Ваша девочка рождена не для музыки, а для спорта. Разве вы не видите? Боюсь, что она быстрее подружится с нотой Фи, чем с нормальными нотами.
Родители не понимали, о чём говорит старушка.
– Разве вы не слышали про ноту Фи? О, это самая коварная из нот. Её в давние времена придумал один неумеха-музыкант, и теперь эта нота бродит по свету и только ищет, с кем бы подружиться.
Родители подумали, что старушка выжила из ума, раз говорит такие небылицы, и стали водить Дору к другому учителю.
Однажды, вконец устав от музыки и разозлившись на родителей, Дора разорвала нотную тетрадь и заявила:
– Всё, хватит! Я буду играть только одну ноту, – и дунула изо всей силы в свисток.
– Фи-и-и, – пронзительно засвистел свисток.
– Замечательно, – пропищала нота Фи. – Как я рада поселиться в твоём свистке. Давно уже ищу себе приличный домик.
С тех пор нота Фи ни за что не желала покидать свисток Доры.
Сначала Дора брала свисток с собой на тренировки по футболу. Но только стоило ей подуть в него, как игра превращалась в драку, друзья вдруг начинали спорить и ругаться. Дора поняла, что всё это из-за ноты Фи и спрятала свисток в мешочек, а мешочек убрала подальше в ящик стола и вскоре забыла о нём.
Там и пролежал свисток много лет, пока любопытная Дорина внучка не добралась до бабушкиного тайничка. Она только разок свистнула, и нота Фи, утомившаяся от долгого заточения, тут же пулей вылетела в раскрытое окно.

– И что же, получилось у вас стать спортивным судьёй? – спросил Доремирыч собеседницу, когда та закончила свой рассказ.
– Нет, – улыбнулась Дора. – То есть судьёй получилось, но не спортивным. Зато внук мой футболистом стал, а внучка на скрипке играет.
– Но что же нам делать с нотой Фи? – вспомнил музыкант.
– Да ничего. Пускай сидит в мешочке.
– Нет, так не годится, – покачал головой Доремирыч. – Жалко её, хоть и вредная она. И потом, вы уверены, что она снова не сбежит? Я бы мог поселить её в какой-нибудь музыкальный инструмент. Есть у меня одна капризная флейта. Думаю, они подружатся с нотой Фи.
Дора недоверчиво покачала головой. Но музыкант убедил её. К тому же Доре тоже было жалко эту, казалось бы, совершенно ненужную ноту. И Дора протянула Доремирычу мешочек со свистком:
– Надеюсь, свистеть вы умеете. Если нота Фи снова будет хулиганить, нужно громко свистнуть, и она вернётся в свисток.
– Не беспокойтесь, я найду с ней общий язык, – заверил Доремирыч.
– Если что – звоните, прибегу на помощь, я тут недалеко живу, недавно переехала сюда, – и Дора продиктовала свой номер телефона.

Дома музыкант запер на всякий случай все окна и двери, чтобы вредная Фи случайно не улетела. Он развязал мешочек, достал свисток и дунул в него.
– Дорогая нота Фи, посмотри, какая у меня есть замечательная флейта. Я думаю, тебе понравится твой новый дом. Ну-ка, попробуем сыграть.
– Фигушки! – свистнула нота Фи. – Терпеть не могу флейты.
– Тогда, может, барабан?
– Фии…
– Губная гармошка? Маракасы? Бубен? Балалайка?
– Труба, – ответила Фи. – Я выбираю трубу.
– Нет, только не трубу, – жалобно простонал Доремирыч. Труба была почти новая, на ней он любил играть своим гостям.
– Ну, тогда я пошла.
– Это ещё куда?
Доремирыч шумно вздохнул и принёс блестящую золотистую трубу:
– Вот, можешь заселяться.
В трубе что-то застучало, заскрипело, заскрежетало и замолкло.
Музыкант осторожно поднёс трубу к губам и подул.
– Фи-и-и-и-и! – протяжно раздалось из трубы.
Доремирыч попытался сыграть разные мелодии, но получалось одно неприятное «фи».
Вдруг кто-то постучал в двери. Доремирыч, оставив трубу, бросился открывать. На пороге стоял ученик музыканта.
– О, Рома! Добрый вечер, проходи. А разве у нас сегодня занятие? – растерялся Доремирыч.
– Здравствуйте! Нет, занятие у нас должно быть завтра. Но завтра я не смогу. Можно мне сегодня позаниматься?
– Хорошо, – согласился Доремирыч, – проходи.
Рома учился играть на духовых музыкальных инструментах. Каждый раз он с большой осторожностью брал трубу и старательно занимался.
– Боюсь, сегодня не получится поиграть на трубе, – предупредил ученика Доремирыч. – Инструмент расстроен.
– Жаль, – выдохнул Рома.
– Погоди, – Доремирыч откашлялся, – кажется, я тоже немного расстроен. Пойду чаю налью. И тебе принесу.
Музыкант ушёл на кухню. А Рома с любопытством взял в руки трубу, покрутил её и немного подул. Труба издала ужасный громкий звук. Рома тут же положил инструмент на место. Мальчику стало не по себе. Ему почудилось, что из трубы вместе со звуком вылетело что-то колючее и неприятное.
Доремирыч прибежал из кухни и сокрушённо покачал головой:
– Не следовало тебе брать её в руки, а уж тем более дуть. Эх… Но я сам виноват – уступил ноте Фи самый лучший инструмент.
– О чём вы говорите? – ученик уставился на Доремирыча. – Кому уступили?
Но не успел Доремирыч ответить – труба сама по себе брякнулась на пол и издала очередной противный звук. Рома насторожился. И Доремирыч всё рассказал ему о ноте Фи.
– Да, зря вы её в трубу пустили, – закивал Рома. – Она её только испортит.
– И что ты предлагаешь?
– Может, для неё нужен какой-то особый инструмент, – рассуждал Рома. – Я могу попробовать смастерить ей что-нибудь.
– Фигушки! – подала голос нота Фи. – Что-нибудь мне не нужно. Я уже нашла себе отличное жилище.
– А давайте её обратно в свисток заманим, – шепнул Рома Доремирычу, – и закопаем поглубже, чтоб точно никогда не сбежала.
Нота Фи, у которой со слухом был полный порядок, услышала это и загудела так громко и противно, что музыкантам пришлось закрыть уши.
Доремирыч отправил Рому обратно домой да побыстрее, пока нота Фи не научила его своей музыке. Сам вышел прогуляться, подышать свежим воздухом.
Доремирыч позвонил Доре и рассказал о своём неудачном опыте с нотой Фи. Дора примчалась через полчаса и нашла старого музыканта на дороге, ведущей в лесок. Она начала убеждать его бросить свою затею и заточить навеки вредную ноту в свистке.
– Может быть я слишком добрый, – вздохнул Доремирыч, – но думается мне, что нота Фи так себя ведёт, потому что ей просто хочется быть нужной. И мы должны ей помочь.
– Даже не знаю, – покачала головой Дора. – Не представляю, чем может быть полезна эта противная нота…
– Постойте! – вдруг засиял Доремирыч. – Кажется, я придумал. А что, если пристроить её работать сигнализацией? В банк, например?
– Она всех клиентов распугает, – замотала головой Дора.
Вдруг к ним подбежал Рома. Голос его дрожал:
– Как хорошо, что я нашёл вас! Она… она помчалась за мной!
– Кто?! Нота Фи? – уставился на ученика Доремирыч и вытащил из кармана Дорин свисток.
Рома покивал:
– Она обещала сделать меня супер популярным, научить меня самой модной музыке. Но она так противно пищит! Я еле сбежал от неё.
Дора решительно вырвала из рук Доремирыча свисток и свистнула изо всех сил.
– Не стоит ждать, пока эта Фи натворит бед! – сказала она и ещё раз свистнула.
Над дорогой пронеслась хмурая бледная рожица ноты Фи. Её, словно пылесосом, засосало обратно в свисток.
– Пожалуйста, – взмолился Рома, – не выпускайте её больше!
Доремирыч что-то хотел сказать в ответ, но не успел. Послышался шум мотора, и неожиданно из-за поворота вылетел полицейский автомобиль и резко затормозил. Выскочивший из него полицейский подбежал, размахивая бумагами.
– Добрый день! Скажите, пожалуйста, вы не видели этого человека? – полицейский показал распечатанную на бумаге фотографию. – Минут десять назад или раньше? Говорят, он орал странные песни и пугал прохожих.
– Нет, – ответил Доремирыч. – Не видели.
– И не слышали, – подтвердила Дора.
Рома покачал головой. Вся троица переглянулась. Кажется, и здесь не обошлось без ноты Фи…
Из автомобиля вышел второй полицейский – высокий, плечистый – и недовольно сказал своему товарищу:
– Опять сирена не работает. Эх… Ну что, едем? – Но вдруг засиял, увидев музыканта. – Дорофей Ремирович! Как поживаете?
– О, Паша, здравствуй! – обрадовался Доремирыч и шепнул Доре с Ромой: – Это мой ученик. Бывший, конечно. Как он на баяне замечательно играл!
– Да я и сейчас иногда играю, – засмущался огромный полицейский и даже покраснел. – Но нам пора ехать. Рад был увидеться.
– Постой, Паша, – крикнул вслед ему Доремирыч. – А ты всё там же живёшь? Около театра?
– Да, – кивнул Паша, – заходите, если что.
Полицейские уехали. Музыкант задумчиво произнёс:
– Зайду. Непременно зайду. Дора, мне нужно срочно поговорить с нотой Фи!
Рома сморщил лицо, словно только что сжевал целый лимон. Дора вынула мешочек из сумки и неуверенно спросила:
– А если она снова улетит?
– Не улетит. Вот увидите, – убеждал ей Доремирыч. – Ну, пожалуйста, дайте последний шанс.
Дора достала из мешочка свисток и негромко свистнула.
– Фи-и-и-и! – лохматая рожица повисла в воздухе.
– Дорогая нота Фи, – обратился музыкант к насупленной собеседнице. – Знаю, ты мечтаешь быть полезной для людей. И я знаю, как тебе помочь.
– Ты не обманываешь? – Фи прищурилась в ответ.
Конечно, Доремирыч не обманывал. Он рассказал ноте Фи о своём плане. Та задумчиво свистнула, но согласилась.
В тот же вечер Доремирыч и Дора отнесли мешочек с нотой Фи полицейскому Паше.
– Это именно то, чего не хватает вашей сирене, – объяснил музыкант Паше. – Голос!
Так нота Фи поселилась в полицейской сирене и с тех пор служит в полиции.
– Фи-у, фи-у, фи-и-у-у! – грозно воет она на всю округу.
Заслышав её, хулиганы и воришки просто падают в обморок от страха, а очухавшись, сами сдаются полиции, лишь бы не слышать эти ужасные звуки. Удивительно, но порядочных горожан завывания ноты Фи совсем не пугают.
Доремирыч всё так же гуляет по улицам города, напевая весёлые мелодии. Иногда к нему присоединяется Дора и подхватывает песню. За ними песню подхватывают деревья, птицы, весь лес, весь город. Ветер разносит звуки всё дальше и дальше. И вот уже вся планета купается в добрых мелодиях.