Мои любимые соседи

Я люблю своих соседей, а ты? Нет-нет, я говорю не о людях, что живут в квартире за стенкой или в соседнем доме. Я – о зверях, птицах, рыбах, насекомых, о наших соседях по большому общему дому - планете Земля. Наверное, ни один человек на свете не знает в лицо и по имени всех соседей по планете. И я – не исключение. Тем дороже знакомство, пусть мимолётное, с каждым из них. О некоторых встречах с моими мохнатыми, крылатыми и хвостатыми соседями я хочу тебе рассказать.

Утиные разборки
В большом парке подмосковного санатория, где мы отдыхали летом, на речке и трёх прудах жили утки-кряквы, в основном – мамаши с выводками подросших утят. Утки-папаши после того, как самки откладывают яйца, собираются в «мужскую» стаю и живут отдельно, поэтому селезней за три недели мы видели всего пару раз.
Утром, днём и вечером мы приходили на пруды или речку кормить уток, обеспечивая им трехразовое питание. Кряквы не удивлялись: они, как и многие утки, живущие в городе, привыкли к людской щедрости, и мне это кажется справедливым.
Кряквы – самый многочисленный вид уток, именно на них люди чаще всего с давних времен охотились. Теперь охота на уток в основном забава, хобби, но, бывало, кряквы спасали людей от голода. Во время Великой Отечественной войны мой папа десятилетним мальчиком жил на Урале, в маленьком шахтерском посёлке. Бои шли далеко, но и в глубоком тылу было туго с продуктами. Начальник шахты, чтобы как-то прокормить рабочих и их семьи, послал знаменитого на всю округу старичка-охотника в лес, на болота, уток на зиму заготовить. И определил охотнику в помощники мальчишку, папу моего. Уток на болотах было видимо-невидимо. Старичок стрелял птиц, а папа только успевал охотничьи ружья перезаряжать. Много уток настреляли, на всю зиму обеспечили жителей посёлка мясом.
Когда папа рассказывал мне в детстве эту историю, я чуть не плакала – жалела уток. И сейчас, когда я их вижу, когда кидаю им корм, думаю: «Спасибо вам, соседушки! Жаль, что люди до сих пор вас убивают, вместо того, чтобы стрелять для забавы или из спортивного интереса по неживым мишеням. Простите нас, милые кряквы!»
В санатории утки быстро стали нас узнавать и, завидев издалека, спешили к берегу, рассекая водную гладь, как корабли в море, острыми углами волн. Иногда сильно проголодавшиеся кряквы встречали меня и внучку на берегу, окружали со всех сторон плотным кольцом, крякали, возмущались нашим опозданием, требуя угощения.
На суше все утки чувствовали себя равноправными хозяевами, членами одной большой, хотя и не слишком дружной стаи. Вкусные кусочки доставались тем, кто смелее и проворнее. Утки-мамы ели в последнюю очередь, заботясь о том, чтобы сначала насытились дети. Неблагодарные утята и рады: вырывают пищу друг у друга и у родной мамы. А сами уже почти с родительницу ростом, только оперение у утят темнее, чем у взрослых уток, и нет красивых синих, фиолетовых или зелёных пёрышек.
Совсем по-другому ели кряквы в воде. Тут у каждого выводка была собственная признаваемая остальными соседями по пруду или речке территория. Хозяйка-мама бдительно следила за обстановкой, отгоняла чужаков от места кормления. Утята из хозяйского выводка ссорились из-за лакомых кусочков с братьями-сёстрами.
Голод – не тётка, поэтому утки, проживающие на соседних территориях, тоже спешили к месту кормёжки. Одни плыли, другие – летели, третьи, боясь опоздать, полулетели-полубежали, еле касаясь лапами воды. Высадившийся на чужой плацдарм «десант» так и норовил украсть еду у законных хозяев. Бывало, и до настоящей драки дело доходило. Особо жестоко сражались за еду взрослые утки. А уж селезней-пришельцев так били, что пух-перо летело. Мы с внучкой старались подкинуть корм поближе к самым несчастным, самым стеснительным уточкам и утятам.

Любопытный уж
Считается, что дети – любопытнее, любознательнее взрослых. Может, у людей так и есть, но вот у ужей, с которыми мы в санатории познакомились, всё наоборот.
Шли мы однажды по парку, вдруг внучка остановилась, замерла, смотрит на дорожку и говорит: «Смотри, бабушка, какой дождевой червяк! Большой и чёрный». Подошла я поближе, поглядела, а это и не червяк вовсе, а уж! Маленький совсем ужик, с мою ладонь длиной. Я внучке говорю: «Это не червяк, а змейка, уж». Внучка раньше никогда ужей не видела, испугалась, отскочила в сторону. Я объяснила, что ужи - змеи не ядовитые, показала пятнышки жёлтенькие – метку, по которой безобидного ужа от гадюки отличают. Рассказала, что питается уж живыми лягушками, грызунами, рыбой. А на самого ужа охотятся аисты, другие хищные птицы и некоторые звери. Для человека уж неопасен, сам старается от людей бегством спастись. Ужей легко приручить: раньше их часто в доме держали, как кошку, для того, чтобы они мышей уничтожали.
Успокоилась внучка, осмелела, захотела ужика в руки взять. Да я отговорила: зачем кроху тревожить. Он, бедняга, и без того испугался, быстро-быстро ползёт-извивается, чтобы с дорожки, где он как на ладони, в траве скрыться. Мы ведь для него, как для нас динозавры, такие же огромные, непонятные и ужасные.
Большие ужи, кстати, не совсем беззащитны. Они активно защищаются от хищников: шипят, запугивают врага, выбрасывая голову вперёд, словно ужалить хотят. Если же это не подействует на нападающих, ужи выделяют из специальных желез густую сильно пахнущую жидкость и притворяются мёртвыми. Неприятный запах отбивает аппетит у хищников. Кусаются ужи очень редко, и для человека их укусы не опасны. Вот ведь как получается: слова «ужалить», «ужасный», «ужастик» похожи на название неядовитой змеи, а на деле уж – и ужалить не может, и не ужасный, и ужастики про него только невежды сочиняют.
Дней десять прошло после нашей встречи с ужонком. Покормили мы, как обычно, уток, идём вдоль пруда, грибы в траве ищем. Вдруг – всплеск, будто рыба большая выпрыгнула из воды у противоположного берега, или камень кто-то бросил. Пригляделись – а по пруду уж плывёт, да не детёныш, как в прошлый раз, а взрослый, большой, около метра в длину. Я, конечно, мобильник выхватила из кармана, фотографировать принялась. Красиво уж плывёт, да прямо к нам. Доплыл до берега, почти у наших ног нырнул. «Всё, - говорю внучке, - спрятался уж в норку». Но нет: уж любопытным оказался. Не прошло и минуты, как высунулась из воды черная морда с двумя ярко-жёлтыми пятнами, смотрит на нас: кто, мол, такие, зачем пожаловали? Не волнуйся, сосед, мы тебе не навредим, мы просто познакомиться хотели.

Красная шапочка и зелёный лентяй
Дятлов, конечно, многие в лесу видели. Сидят трудяги-красавцы в черных фраках, белых рубашках и красных шапочках на деревьях, хвостами в ствол упираются, крепкими клювами барабанную дробь выбивают, языком с зазубринками из стволов насекомых добывают.
Пёстрые дятлы – птицы в наших лесах и парках нередкие. А вот желну не каждому видеть довелось. Мне повезло: шла я как-то осенью в лесопарке Тропарёво, что на окраине Москвы. Вдруг вижу: птица взлетает. Огромная, чёрная, стройная, с мощным клювом. Грач? Нет, не бывает у грачей красной шапочки на голове. Пришла я домой, сразу в Интернет полезла, свою «Красную шапочку» в справочниках и энциклопедиях искать. Нашла, прочитала про редкую нашу соседку - желну. Красивая птица, а вот прозвище у неё совсем не лестное: «пчеловор». Любит желна пчёлами лакомиться, ульи разоряет, так что обидное прозванье заслужила.
В санатории мы целое семейство еще более редких дятлов повстречали, зелёных. Зелёные дятлы – вид исчезающий, занесены в Красную книгу. Неудивительно, что не только маленькая внучка, но и я их впервые в жизни увидала.
Размером зелёный дятел примерно с галку, «одет» в «пальто» оливково-зелёное и зеленовато-серые или светло-зелёные с тёмными поперечными пестринками «штанишки». По бокам головы и шеи перья тоже зелёные, более тёмные сзади и светлые спереди. На голове - узкая ярко-красная шапочка и чёрная маска вокруг глаз.
Зелёные красавцы по сравнению с другими дятлами – лентяи: насекомых и личинок из-под коры деревьев добывать не любят, питаются в основном муравьями и муравьиными куколками, вытаскивая их из земли. А в санатории дятел с птенцом-подростком устроили пиршество прямо на пешеходной дорожке. Асфальт на дорожке старый, с трещинами, по которым муравейные дороги проложены. Взрослый дятел охотится, ловко выуживает муравьев острым клювом из трещин, а младший, хоть и ростом родителя давно догнал, за ним бегает, клюв разевает, подачку выпрашивает. Двойной лентяй получается: не только дерево не долбит, но и на земле сам пропитание добывать не хочет, на маму-папу надеется.
Чтобы за соседями долго наблюдать, тишина нужна. А внучка моя маленькая еще, молча и неподвижно на одном месте и пяти минут стоять не может. Вспугнула она зелёных красавцев. Вспорхнули дятлы, но далеко не улетели: видно, гнездо их в дупле на дереве, что у дорожки растет, устроено. Там их третий дятел ждал. Ловкими прыжками наши пернатые соседи по стволу вскарабкались, да и исчезли в высоких ветвях, словно их и не было. Но теперь-то мы адрес зелёных соседей знали, и не раз их потом видели, и на ветках, и на земле, и в полёте. И пёрышко нашли, на память о редких дятлах из Красной книги хранить будем.

Строитель из реки Химки
Несколько лет назад узнала я, что в Москве, на реке Химки, что в парке Покровское-Стрешнево течёт, бобры поселились.
Бобр — крупный зверь, больше его из грызунов лишь капибары, но они только в Америке живут. Удивительное животное бобр! Тело длинное, приземистое, лапы короткие, с пятью пальцами, между которыми плавательные перепонки. Когти на конечностях сильные, уплощённые, а второй коготь на задних лапах еще и на две части разделен, вроде вилочки — им аккуратист-бобр расчёсывает мех. Хвост на весло похож, и покрыт в основном не волосами, а твердыми щитками, а наверху хвоста – киль, как у лодки. Ушные отверстия и ноздри смыкаются под водой, глаза закрываются мигательными перепонками. Вот как бобр приспособился к тому, чтобы на воде и под водой отлично плавать и вообще, чувствовать себя там, как дома. Под водой бобры могут оставаться десять-пятнадцать минут, проплывая за это время до семисот пятидесяти метров, а вот на суше они довольно неуклюжи.
Бобры любят селиться на спокойных речках и водоемах, по берегам которых много деревьев, кустов и травы, которыми они питаются. Живут бобры поодиночке или семьями. Границы своей территории бобры метят, выделяя едко пахнущую жидкость – бобровую струю из специальных мускусных желез. Бобры с помощью пахучих меток общаются друг с другом. А еще они могут передавать сигналы при помощи поз, ударов хвостом по воде и криков, напоминающих свист. При опасности плывущий бобр громко хлопает хвостом по воде и ныряет. Хлопок служит для всех бобров в пределах слышимости сигналом тревоги.
Кого же боятся бобры? Конечно, хищников: волка, медведя, лису. Но, к сожалению, главными врагами бобров долгое время были мы, люди. Бобров издавна убивали ради красивого и прочного меха и бобровой струи, которую используют в парфюмерии и медицине. Мясо бобров тоже употребляли в пищу. В результате бобры оказались на грани вымирания. Тут люди спохватились и приняли законы, охраняющие наших бобров. Законы помогли, и теперь бобров становится все больше. Вот и на реке Химки в Москве они поселились. Место это совсем недалеко от моего дома, получается, бобры – соседи мои. Узнав об этом, я сразу же на велосипед – и в парк.
Химка – речка невеликая, бобровую плотину и хатку я сразу нашла. Что за плотина? Что за хатка? Сейчас расскажу.
Часто бобры живут в норах, настоящих подземных лабиринтах с несколькими подводными входами и жилой комнатой внутри. Но на реке Химки бобры не смогли бы сделать нору, нет тут подходящего берега. Поэтому наши бобры построили хатку. Натаскали кучу хвороста, скрепили хворост илом и землёй, стены обмазали илом и глиной. Получилась настоящая крепость, в которую воздух поступает через отверстие в потолке. Внутри хатки – подводные лазы и платформа, возвышающаяся над уровнем воды. С первыми заморозками бобры промазывают стены новым слоем ила и глины, поэтому даже зимой внутри не холодно, вода в лазах не замерзает, и бобры могут выходить в незамерзшую воду речки подо льдом.
Бобры на Химке не только хатку себе выстроили. Химка – речка мелкая, летом может обмелеть, тогда входы хатки окажутся на поверхности и хищники доберутся до бобров. Вот и пришлось бобрам плотину построить, перегородить речку, запруду сделать. Теперь даже в засушливую погоду входы в хатку под водой останутся, не достать врагам бобров в такой крепости.
Плотину бобры соорудили из стволов деревьев, веток и хвороста, скрепили илом и кусками дерева, которые притащили в зубах или передних лапах. Бобры тщательно следят за плотиной и чинят её в случае течи.
Молодцы бобры: построив запруду, они не только для себя постарались, но и соседям доброе дело сделали. В образовавшемся пруду поселились моллюски и водные насекомые, которые привлекают водоплавающих птиц. Сок, вытекающий весной из подточенных деревьев, любят бабочки и муравьи. В хатках вместе с бобрами часто поселяются ондатры.
И правда: на речке нашей множество птиц. Чаек, уток разных: крякв, лысух, огарей. Плавают, ныряют, кормятся. А покормиться можно не только насекомыми и рыбой мелкой: на бобровой хатке и вокруг неё в воде чего только люди не набросали: и хлеб, и яблоки, и морковку, и даже арбуз. И вот ведь как получается: люди вроде с добром к соседям-бобрам шли, гостинцы несли, а ничего хорошего не вышло. Гостинцы гниют, речку засорили, запах идёт неприятный. Крысы незваными гостями по крыше бобровой хатки бегают, таскают гостинцы: им что свежее, что гнилое-тухлое – всё одно. А бобры, между прочим, очень чистоплотны, никогда не засоряют своего жилья остатками еды и прочими отходами. Не нравится им, конечно, что люди такую помойку возле хатки устроили.
Посмотрела я на плотину, на хатку, но ни одного бобра не увидела. Неудивительно: бобры – животные скрытные, активны в основном ночью, не так-то просто с ними встретиться. Но я продолжала при первой возможности приезжать ранним утром к бобровой хатке на реке Химки. Очень уж мне хотелось с живым бобром, на воле живущим, познакомиться.
Высматривала я бобра – а увидела ондатру. Наверное, она в бобровой хатке живёт, угол у бобров снимает в аренду. Ондатра – особа деловая, подвижная, и не слишком пугливая. Скоро мы с ней настоящими приятельницами стали. Видела я её и на берегу, но чаще она ко мне подплывала. Приятно смотреть, как плывёт ондатра: быстро, грациозно, хвостом рулит, усатую мордочку над водой держит, рыжая шерсть на солнце блестит. Ну, просто фотомодель: и сфотографировать себя позволяет, и на видео заснять. В солнечный день в воде синее небо с белыми легкими облачками отражается, и кажется, что ондатра не по реке плывёт, а по небу летит рыжей мохнатой кометой.
Интересно, что ондатра или мускусная крыса не всегда была нашей близкой соседкой. Она родом из Северной Америки, а в наши края впервые попала меньше ста лет назад. И очень ей у нас, видимо, понравилось. Теперь ондатры не только по всей России расселились, но и из России в Китай, Корею и Монголию проникли.
Подружилась я с ондатрой, но о встрече с бобром мечтать не перестала. Однажды, в середине мая, подъехала я на велосипеде к бобровой хатке, постояла немного, подождала, загрустила: «Может, и нет уже тут никаких бобров? Может, давно пустует бобровая хатка?». И пошла, осторожно, чтобы не вспугнуть подружку-ондатру, к тому месту, где она обычно мне позировала.
Ондатра в тот день меня не ждала. Посмотрела я направо, налево – где она? И вдруг вижу - кто-то плывет. Ондатра? Нет, вроде крупнее и темнее. Проплыл этот большой-тёмный и скрылся в зарослях на другом берегу. Я подошла по своему берегу поближе, стала прямо напротив. И вдруг... На другом берегу, у деревца невысокого появился бобр. Встал во весь рост, поднявшись на задние лапы, на хвост опёрся и начал грызть деревце. Конечно, подробностей через речку я разглядеть не могла, но знала, что действует бобр вроде пилы: упирается верхними резцами в кору и быстро-быстро водит нижней челюстью из стороны в сторону.
Вот так и грыз мой строитель-бобр деревце, пока оно в воду не упало. Из камышей высунула голову на всплеск любопытная кряква. А бобр поплыл, таща в зубах деревце, что длиннее его самого, прямо ко мне, к моему берегу. Раз – и нет бобра, пропал. Видимо, под берегом у него запасной подводный вход в хатку сделан, в него он и сам нырнул, и деревце затащил. Вот так я с соседом-бобром после долгого ожидания познакомилась.

Сойчата учатся летать
В санатории прямо возле корпуса, где мы жили, сойка птенцов вывела. Ох, и красива же эта лесная птица! Размером с галку, на голове – хохолок, хвост длинный. Наряд у сойки разноцветный: туловище рыжевато-коричневое, хвост – чёрно-белый, головка пёстрая, а на крылышках ярко-голубые и чёрные полоски. Голос, правда, у красавицы не слишком благозвучный: то она резко «дчээ-дчээ» кричит, то дребезжит «пиррь, пиррь». Зато сойка – настоящий артист-имитатор: может и песню другой птицы спеть, и человеческий голос передразнить, и стук топора изобразить.
В пище сойка не особо разборчива, хотя больше всего жёлуди любит. Не брезгует ягодами, семенами, насекомыми, при случае — мелкими грызунами, ящерицами, лягушками, рыбой, другими птицами, к примеру, воробьями. Поедает яйца и птенцов из гнезд.
Наша сойка сплела гнездо из тонких веток на большом каштане. Гнездо высоко, листьями так скрыто, что с земли и не увидишь его. Наверное, не узнали бы мы о своих соседях, если бы два птенца-сойчонка из гнезда не выпали. К счастью, к тому времени они уже оперились и были очень похожи на взрослых соек. Только летать еще не умели, не доросли даже до того, чтобы «подлётками», то есть едва научившимися летать птицами, называться.
Появление сойчат встревожило нас. Они не умели таиться, прыгали под каштаном и громко пищали, открывая желтые клювы. Мать-сойка отвечала сверху встревоженным криком, слетала вниз, притаскивала в клюве еду, кормила слишком рано покинувших безопасное гнездо детёнышей.
Может, зря мы волнуемся? Мать – тут, птенцы накормлены, скоро и летать научатся. Да вот беда: на территории санатория проживали многочисленные кошки, самых разнообразных расцветок и характеров. Осторожная чёрная «пантера» с тремя пугливыми котятами, таинственная палевая кошка, чёрно-белая попрошайка, множество серых и разноцветных котов бродили по парку. Но в ожидании съедобных подачек от отдыхающих кошки часто собирались у корпуса, а раскормленный до безобразия серый мордатый Васька целыми днями лежал на лавках в опасной близости от каштана с гнездом сойки.
Как защитить беспомощных сойчат от мяукающих хищников? Дети предлагали забрать беззащитных малышей в корпус. Но взрослые понимали: вряд ли мы, люди, сможем выходить маленьких соек, обеспечить их правильным питанием. Даже брать в руки птенцов учёные-орнитологи, специалисты по птицам не советуют: мать потом может отвергнуть детёныша, чье оперение пахнет человеком.
И всё же, когда Васька стал проявлять любопытство, один из переживающих за маленьких соек мужчин решился нарушить правило. Он осторожно взял сойчонка и посадил его на ветку каштана. Птенцу общение с человеком пришлось не по нраву: он жалобно, но очень громко пищал, пытался вырваться из рук, а с ветки сразу же свалился вниз и снова оказался на опасной земле. Сойка-мать летала рядом и кричала, то ли успокаивая малыша, то ли пытаясь отогнать от него непрошенного помощника. Предприняв еще несколько неудачных попыток спасти птенцов от кошек, посадив их на дерево, мы оставили соек в покое. Ваську отогнали, а больше, похоже, мы ничем помочь не могли.
Но, к всеобщему удивлению, наши опасения оказались напрасны. Наверное, взрослые сойки умеют защитить потомство. Резкие ли крики сойки-матери пугали кошек, или она отгоняла их, пикируя сверху – не скажу, не видела. Только кошки птенцов не съели. Несколько дней мы наблюдали, как сойка кормит малышей, как они сидят под каштаном и неуклюже прыгают по дорожкам, не слишком отдаляясь от родного дерева. Наблюдали мы за птенцами постоянно, но не сразу заметили, как они повзрослели. Постепенно маленькие сойки подрастали и набирались сил. И вот, дня через три-четыре, один из них, тот, что побольше ростом, вдруг вспрыгнул на ствол каштана. Уцепился за кору коготками и, помогая себе взмахами крыльев, стал забираться наверх. Через несколько секунд он уже скрылся в листве. Не достать теперь кошкам старшего сойчонка!
Через пару дней и второй сойчонок стал подлётком и покинул опасное место на земле под каштаном. До самой осени будут дети-подростки жить с родителями, а потом начнут самостоятельную взрослую жизнь. Интересно, вспомнят ли они, что когда-то не умели летать? Вспомнят ли огромного соседа-человека, для чего-то поднимавшего их с земли и сажавшего на ветку?

Синицы-хулиганки
И еще об одной встрече в парке Покровское-Стрешнево расскажу. Речка Химка внизу течёт, а основная часть парка – повыше, и с велосипедом наверх забраться не так-то легко. Вот вскарабкалась я недавно по крутой лестнице вверх и присела отдохнуть возле красивой клумбы на лавочку, а «железного коня» рядом поставила. Сижу, цветами любуюсь, лесные ароматы вдыхаю, птичье пение слушаю. И вдруг, откуда ни возьмись – синицы, целая стая.
Синицами у нас никого не удивишь, и в парках, и на городских улицах часто можно увидеть и больших синиц, и московок, и лазоревок. На этот раз вокруг меня кружили большие синицы, белощекие красавицы с чёрными головками и жёлтым брюшком. Сначала по скамейке прыгали, по рюкзаку моему, а потом всей стаей на велосипед уселись, да так его облепили, что он не выдержал – на землю упал.
Рассказал бы мне кто такое – не поверила! Маленькие пичуги большой велосипед завалили! Да не успокоились на этом: сначала, конечно, испугались, разлетелись, но через несколько секунд обратно вернулись. Порхают, перелетают с колеса на раму, с рамы на седло. Понравился им мой «железный конь»!
Я, конечно, догадалась, что синицы у меня еду выпрашивают. Но ничего съестного я на прогулку не захватила, нечем мне было соседушек угостить. А тут новая гостья пожаловала – белка. С дерева спустилась, на лавку – скок, лапками за рюкзак схватилась. На спинку скамейки перебралась, а потом вдруг раз – и ко мне на плечо прыгнула. Вытянула туловище, хвостом меня по щеке погладила, а носом к рукам тянется. Тоже подачки ждёт, орешками полакомиться хочет. Как же пожалела я, что гостинцев для синиц и белки не приготовила!

Люблю я моих соседей: пернатых и мохнатых, голосистых и молчаливых, больших и маленьких. О многих встречах помню: и с теми, кого каждый день на улицах вижу, как воробьев, ворон, кошек и собак. И о таких, что удачей считать можно, вроде лосей, что однажды на моих глазах Волгу переплывали. Но за один раз о всех соседях не расскажешь, слишком длинным получился бы рассказ. Да ты и сам, я знаю, встречаешь их каждый день во дворе, в парке, в лесу, на озере или речке. Не забывай только при встрече, что соседи твои очень нуждаются в любви, внимании и защите, что без них наша чудесная планета Земля превратится в пустой, заброшенный, очень печальный дом.